test

К тому же, студентам и без того было, о чем поволноваться.

В день первого экзамена ЖАБА, которым, к слову, были заклинания, весь седьмой курс сидел за завтраком жутко нервный, причесанный и с иголочки одетый. Даже Джеймс, в качестве исключения попытался усмирить свою шевелюру. В какой-то момент ему это даже удалось, но Сириус, потягивая кофе за столом, видел, как медленно, но уверенно распрямляется вихор на затылке его лучшего друга, и это показалось ему добрым знаком.

Экзамены проходили в специально отведенном под них крыле замка, которое профессор Джекилл успел заколдовать до своего исчезновения. Вели в крыло двустворчатые тяжелые двери, в помещении перед которыми стоял стол комиссии с разложенными билетами. В билетах были указаны заклинания. В зависимости от вытянутого билета, крыло преображалось и наполнялось ловушками, справиться с которыми нужно было за пятнадцать минут, используя указанное заклинание. В каждой ловушке обнаруживался огонек, выкрашенный в цвета факультета студента. Стоило до него дотронуться — и он исчезал в тайнике и появлялся в виде галочки на листе пергамента у комиссии. Шесть найденных огоньков оценивались в «П». Но найти все шесть ухитрялись только когтевранцы.

В первый день некоторые студенты пришли к страшным дверям вместо завтрака и сидели у стен, на корточках или прямо на полу, прижавшись спиной к стене и закрыв ладонями уши. На коленях у них лежали толстенные книжки, рядом высились стопки учебников, студенты вразнобой бормотали чары, и воздух в помещении рябил от обилия магии.

Несколько дней семикурсники сдавали заклинания, затем — защиту от Темных сил. Когда Сириус вытянул свой билет, на нем было написано только одно слово: «Боггарты». И весь его путь по заколдованному крылу был наполнен теми ужасами, которые не давали ему спать по ночам последнее время. Мертвая Роксана, похожая на ведьму Банши, вся в пятнах крови и рванье, выпрыгивала на него из закоулков и тайников. Живая Роксана, голая и даже более красивая, чем в жизни, прыгала на него, как коала, и её руки были такими горячими и живыми, что Сириусу стоило большого труда ей не вставить прямо во время испытания. Один раз он видел мертвого Альфарда, пару раз — мертвых парней, дементоров. Словом, экзамен выдался тот еще. Из двустворчатых дверей Сириус вышел весь трясущийся и мокрый от пота, увидел перепуганных одноклассников, ошарашенную комиссию, и только потом выяснил, что совсем не обязательно было применять против боггартов весь арсенал боевых заклинаний, хватило бы и простого Ридикулус.

Следом за защитой от Темных сил шла трансфигурация. Во время этого экзамена по крылу замка бегать не надо было, за дверями оказался огромный класс, наполненный клетками со зверьем и увешанный плакатами с изображениями скелетов различных тварей, как волшебных, так и магловских. Солнечный свет едва пробивался сквозь узкие щели в окнах, из-за чего помещение казалось сумрачным и загадочным, страшно воняло пометом и перьями. Вопросы шли стандартные: используя многоступенчатую трансфигурацию превратить спичку в обезьянку, или иголку в броненосца, превратить выбранного наугад экзаменатора в птицу, ну и, конечно, трансгрессировать на семь футов из точки А в точку Б.

Между экзаменами были промежутки в несколько дней, в течение которых можно было вытрясти из головы хлам предыдущего предмета и забить её новым. Но Джеймс, в отличие от одноклассников к этому экзамену практически не готовился, и пока Лили дымилась над учебниками, он без конца рисовал что-то в альбоме или ходил на стадион, покидать с парнями мяч. Когда же Макгонагалл вышла из страшных дверей и назвала его фамилию, Джеймс неторопливо поднялся с пола, показательно одернул мантию (пуфендуйки захихикали), зачесал назад волосы и небрежной походкой вошел в кабинет. Его спичка превратилась в капуцина с лоснящейся каштановой шерсткой, стоящей на затылке торчком, и первое, что сделал этот говнюк после своего появления на свет — стащил у одного из экзаменаторов сигареты, пока тот задавал Джеймсу теоретические вопросы, а потом еще и закурил, сидя на солнечном подоконнике. Вместо одного преподавателя Джеймс превратил в стаю фламинго всю комиссию, и трансгрессировал вместо точки Б в Хогсмид, а вернулся оттуда с ящиком сливочного пива и лакричной палочкой в зубах, с таким невинным видом, что, наверное, сама Пенелопа Пуффендуй вела его за руку от самой деревни. В общем, он наверняка огреб бы от Макгонагалл знатных пиздюлей за свое нахальство, но француз после матча он тек от Джеймса похлеще, чем некоторые пятикурсницы, так что ему поставили «П», и из кабинета он выплыл под аплодисменты комиссии и довольные визги укуренной обезьянки.