test

Мальсибер передал Темному Лорду письма, в которых говорилось, что Малфои когда-то выступали в поддержку промагловских законов. Роксана была уверена, что он отдал их Абраксасу во время её помолвки! Она своими глазами видела, как отец их уничтожил. Мальсибер обманул их!

И теперь все семейство Малфоев бежало из страны.

Роксана осталась одна.

Еще в начале месяца Мальсибер распорядился повесить в её комнате слизеринский стяг. Роксана расшатала заклинанием один из камней в стене, и спрятала в нишу крошечную скляночку с ядом. Склянка был её талисманом, залогом того, что, если Мальсибер перейдет черту, Роксана найдет на него управу. В чем именно эта черта заключалась, она тогда еще не знала. Теперь он её перешел, но Роксана поняла, что травить его уже нет никакого смысла.

Это последнее предательство семьи сломало в ней последнюю опору.

Они бросили её.

Бросили.

Помощи больше неоткуда ждать. Они использовали её, чтобы потянуть время, а потом оставили её на растерзание этим тварям, другого объяснения она не видела! Внутренний голос шептал что-то о том, что, она-то как раз в безопасности здесь, но ведь Малфои не знали, что происходит под крышей замка! А теперь, когда Мальсибер сделал первый ход, последует и второй — убийство министра, как предсказывал Люциус. Затем Мальсибер-старший станет министром магии, Малфоев выкосят темной ночью, а Роксана станет пожизненной заложницей его сына-психопата.

Этот кошмар повторится.

Нет, не так.

Вся её жизнь станет кошмаром. Теперь он будет отравлять её существование медленно, не спеша, в течение многих лет, без какой-либо надежды на спасение. Будет избивать её, насиловать, отдавать на потеху своим друзьям-Пожирателям, снова и снова, пока от неё не останется ничего, или пока она ему не надоест. Что он сделает тогда? Убьет её? Вероятнее всего. Или упрячет в Азкабан под каким-нибудь надуманным предлогом.

А раз конец один, то лучше уж пусть он будет быстрым и случится сейчас, а не через много лет, когда остатки достоинства покинут её навсегда.

Право распоряжаться собственной жизнью — единственное, что Мальсибер у неё не отнял. И не отнимет.

Этот кошмар больше не повторится. Никогда.

Она сама решит, когда прекратить этот фарс. Сама решит, когда ей уйти, и как. И пошатнет напоследок репутацию Мальсиберов. План Люциуса свершится. Только на этот раз в нем не будет никакого притворства.

Роксана поднесла стакан к губам, когда Мальсибер показался на выходе из гостиных — взъерошенный, потный, в расстегнутой школьной рубашке и брюках. Роксана даже не повернулась на шум, она и так знала, что это он, его приближение она чувствовала кожей, как будто была путником в джунглях, а он — гигантской анакондой.

Странно, именно сейчас, сжимая в руке собственную смерть, она не испытывала никакого страха. Скорее нетерпение, как перед долгожданной поездкой на поезде.

— Малфой? — Мальсибер подошел к дивану и походя вытащил пробку из бутылки огневиски, стоящей рядом на столике. Он слегка задыхался, вид у него был такой, будто он тягал гантели. А еще он был пьян.

— Надо же, я глазам своим не верю. Ты выбралась из своей норы! — Мальсибер салютовал ей бутылкой и сделал несколько глотков. — А ты более живучая, чем кажешься. Вы, Малфои, — он приподнял прядку её волос и перетер между пальцами. — Кажетесь такими… бесплотными, прямо как папиросная бумага, — он небрежно откинул её прядь на место и вздохнул. — Слыхала? Все твое…святое семейство сбежало, куда глаза глядят. Отец говорит, Темный Лорд был вне себя, когда прочитал те письма. Теперь ты совсем одна. Братец больше не подсунет тебе паршивое зелье, чтобы ты могла сбежать. У тебя не осталось семьи, кроме… нас, — он улыбнулся.

Пальцы Роксаны, сжимавшие граненый стакан, побелели от напряжения. Она крепко сжала губы. Этот ублюдок не увидит больше её слез. Не увидит. Не увидит!

— А, ты все еще не разговариваешь? — он присел на быльце, прижавшись бедром к её руке. Роксана смежила веки и сглотнула. — Ну тогда я буду считать это согласием, — он нежно провел тыльной стороной пальцев по её щеке и ссадине, оставленной его перстнем.

Ненависть и омерзение вспыхнули от этого ласкового прикосновения с новой силой. Роксана хотела было отпить из стакана и покончить с этим, но тут Мальсибер вдруг наклонил её голову набок, разглядывая оставленные кем-то из его друзей синяки у неё на шее.

— Кажется, мы перестарались в прошлый раз, — он поцокал языком. — Какое варварство — портить такую кожу, — вздохнул Мальсибер и встал со своего места, но перед этим привычным жестом отобрал у Роксаны стакан с огневиски. Он всегда так делал, когда видел, что она пьет, но сейчас ведь было совсем другое дело!

Роксана так растерялась, что даже не успела ничего предпринять — стакан просто оказался у него в руках. Она открыла было рот, чтобы сказать… и сомкнула его, настороженно следя за движениями Мальсибера.