test

— Тогда почему из всего мира ты выбрал именно меня, чтобы задать этот вопрос? Мы ведь не поддерживали связь уже много лет.

Ким внимательно посмотрел на старого приятеля. Какие синие глаза. Яркие, как небо. Разве у человека могут быть такие глаза?

— Скажем так, — Ким наконец отвернулся. — Навел справки. И знаю кое-что... о твоей секретной жизни.

— Моя секретная жизнь уже не секрет. Она гремит сейчас по всем каналам, — ворчливо заметил Эмбер.

— Это не вина правительства, — Ким досадно поморщился. — Пропаганда везде. Яркие глаза. Звериные замашки. Клеймо на шее. Мы стараемся пресекать это, но не всегда успешно.

— Значит, наконец, ты вычислил меня.

— Да. Ты уж прости, все сходится. К тому же у тебя кровь на одежде, — старый друг кивнул на весьма заметный отпечаток пятерни, который Эм не заметил, когда выходил из дома. Наверное, это любвеобильный Дан оставил его, когда лез целоваться.

— Ладно... Предположим, ты прав. Что дальше? — вопросом на вопрос ответил Эм.

— Ты знаешь, кто я теперь, да, Эмбер? — Кимбел повернулся к нему.

Эм подумал про себя — в глазах друга не было ни капли страха. Он прекрасно знал, с кем имеет дело, притом не предпринимал ни единой попытки сбежать или позвать на помощь. Он сильно повзрослел и изменился с последней встречи.

— Я знаю, что ты в политике. Должно быть, высокая должность.

— Высокая, — кивнул Ким. — Я не стану рассказывать тебе подробно, скажу лишь, что знаю слишком много о той стороне жизни, которая недоступна обычным людям. И знаю много о государстве. В Штатах уже паника, Эм. Везде обеспокоены ситуацией. ООН хочет вмешаться. Самые крупные страны, Европа, все осознают, что у нас назрела кое-какая проблема в виде общего врага, угрожающего всему человечеству. Все это очень плохо, не довести бы это дело до решения использования оружия массового поражения!

— Я в курсе о проблеме, поверь мне, Кимбел. Больше, чем ты можешь себе представить!

— Я знаю. И потому пришел к тебе просить у тебя помощи или совета. Я знаю, что ты... не такой, как все они, и послушаешь меня, а может, и подскажешь что-то.

Эм вздохнул.

— И почему все говорят мне одно и то же? Как будто у меня на лбу написано: «Он добрый и даже не ест людей».

— Ты не ешь... кого? — Ким передернулся.

Эм взял его под локоть и повел за собой. На них и так уже косились несколько прохожих.

Они свернули за угол и направились в сторону небольшого городского островка зелени неподалеку. Всю дорогу до входа в парк Ким молчал, а Эм гадал, что сказать дальше.

— Слушай. Я не хищник, — осмотревшись, изрек наконец он. — Я не убил человека ни разу после последнего нападения хантеров. Просто говорю тебе это на всякий случай.

— Эм. Я знаю, — Ким прервал его речь. — Я не пришел бы к тебе, если бы не знал, что тебе можно доверять. Я и сам в безвыходной ситуации. Последние дни для меня были сущим кошмаром. Если бы ты знал, что творится в правительстве, ты бы понял, что проблемы сейчас у всех.

— Я не живу в Штатах уже очень давно. Но могу включить воображение на сто процентов, — Эм напряженно потер предплечье. — Так что ты хочешь от меня?

Кимбел склонил голову, словно задумываясь.

— Я понимаю, что идти войной на ворлоков — это самое неразумное, что можно придумать, так проблему не решить. Потому у меня есть мысль. Скажи мне, каковы их настроения? Хотя бы примерно?

Вопрос заставил Эмбера задуматься.

— Я могу судить только о своих друзьях. Они так же, как и все, опасаются того, что происходит. Ты сам понимаешь, ворлоки очень опасны, так что пугать их, пытаться арестовать, застрелить их — это напрасная трата сил со стороны людей. Однако я не могу не признать, что они обеспокоены. Можно даже сказать... напуганы? — Эм взмолился про себя, чтобы Данте не подслушивал сейчас его речь. Такой разговор вряд ли понравился бы ему.

— Тогда следующий пункт, Эм. Гипотетически. Это реально, что ворлоки могут согласиться на некоторые условия перемирия с людьми?

Эм снова задумался.

— Как ты представляешь это, Ким? Гипотетически, как я и сказал, зная пару этих созданий, я могу сказать, это будет нелегкое дело. Если моих друзей еще можно уговорить, то остальные куда более жестокие создания, а люди для них — всего лишь еда. И они очень редко разговаривают с едой.

— Как же в их общество влился ты?

— Ты уверен, что хочешь слышать это от меня?

— Если ты можешь это рассказать.

Эм выдохнул в воздух колечко дыма.

— Мой создатель — так мы называем тех, кто обращает нас, — стал моим другом. По правде, сначала я хотел убить его, я ненавидел его всеми силами души. Но он изменился, Ким. Он делает для меня все, что я прошу, он стал моей поддержкой и рукой, на которую я всегда смогу опереться. И так, как я изменил его, он тоже изменил меня. Но я не пожелал бы никому и никогда пройти этим путем, потому что эта дорога стоила мне очень больших потерь, — молодой человек замолк, переваривая в голове собственные слова.

Замолк и Ким, пораженный откровением.

— Ты любишь его, — вдруг выпалил он, все поняв.

— Назови это так. В любом случае, сам видишь — это не выход для остальных.