test

- Это Гоха был, – прошептал Брузиков, всё ещё удерживая Сидорова от шага в «логово чудовищ». – Он каждый божий день тут бренькал. И не потому, что у него бабла нету, а потому что у него душа поёт. Гоха йогом был, и ни дня не пропускал – он своими песенками с Буддой общался, сечёшь?

Сидоров пожал плечами: он не верил ни в Будду, ни в йогов.

- А теперь, – продолжал Брузиков, и на спине Сидорова одна за другой возникали леденящие мурашки. – Гоха уже пятый день не вылезает…

- Откуда? – удивился Сидоров, пытаясь призвать силу воли и согнать мурашки со своей дрожащей спины.

- Не знаю, – буркнул Брузиков. – Где он там ночует я не в курсе, но я думаю, что и Гоху тоже Дракула прожевал, как и Бежиха, сечёшь, Санчес?

Сидорову уже надоели глупые причитания Брузикова. Сержант отринул страх, оттолкнул проржавевшую низкую дверцу и нырнул в сырой, могильный холод подземелья.

Брузиков оказался «оснащён» мощным фонариком, луч которого рассёк «потусторонний» мрак и вырвал из него земляные стены пещеры. Сидоров опасливо огляделся вокруг, стараясь не отходить далеко от дверцы, чтобы, если вдруг возникнет опасность в виде… Дракулы? – выскочить назад, в переход. Но Дракула пока не показывался – затаился, наверное, поджидает – и Сидоров решился-таки сделать второй шаг – вглубь подземелья.

- Веди, Миха, – сказал он Брузикову, и Брузиков, выставив перед собою фонарь и осиновый кол на всякий случай, небыстро двинулся вперёд, показывая дорогу. Брузиков шагал робко, часто оглядывался, и один раз чуть не выбил Сидорову глаз своим дурацким колом. В последний момент, увернувшись от занозистой деревяшки, Сидоров перехватил кол на лету и отобрал его у Брузикова.

- Смотри, куда тычешь, ты, Баффи! – проворчал Сидоров, отшвырнув кол куда-то в темноту. – Едва глаза не лишил! И давай, ползи быстрее. Сколько я буду наступать тебе на пятки?!

- М-м-м! – мукнул в ответ Брузиков и поплёлся чуть быстрее, но всё же, чрезвычайно медленно.

Вскоре появились зловещие боковые ходы, из которых вырывались холодные призрачные ветерки, и в любой момент могли возникнуть Горящие Глаза. Сидоров соблюдал «правила Сидорова» – не смотрел ни в боковые ходы, ни на свою длинную, чёрную тень. Пройдя несколько шагов, сержант вдруг споткнулся обо что-то в темноте и от неожиданности упал прямо на идущего впереди Брузикова. «Ван-Хельсинг» испустил перекошенный ужасом свинячий взвизг, выронил фонарик и повалился носом вниз на сырую мягкую землю. Брузиков забарахтался, перебирая ручками и ножками, словно жучок, перебирает лапками, заканючил в землю. Его фонарик откатился в сторону и светил теперь в лицо Сидорову. Сидоров поборол испуг быстрее Брузикова. Отдышавшись, он уселся, подобрав под себя ноги, и попробовал успокоиться и внушить себе, что тут, в этой пещере нет ни вампиров, ни привидений, а исчезновение этого Бежиха можно объяснить вполне обыденно: заблудился без «нити Тесея». Повернув голову, Сидоров увидел в свете фонарика то, обо что он споткнулся. На полу пещеры валялся разбитый «уловитель вампиров», изготовленный из радиоприёмника «Океан». Наверное, этот неудачник «Ван-Хельсинг» уронил его, когда улепётывал от… От кого, Сидорову, наверное, предстоит узнать. Загнав свой страх перед сверхъестественным поглубже в «собственный пупок», Сидоров поднялся на ноги и пихнул распластавшегося на земляном полу Брузикова носком ботинка.

- Давай, Миха, подъём! – скомандовал Сидоров, стараясь не смотреть в боковой ход, что зиял перед его лицом.

Брузиков поднялся на шаткие ноги и, покачиваясь, сделал шаг, поднял фонарик и направил луч света куда-то влево.

- Разуй глаза, Санчес, – прошептал он, явив из тьмы широкий коридор, убегающий куда-то в неизвестность.

Сидоров посмотрел в этот коридор, в его непроглядную чернильную мглу, в которой прочно увязал луч мощного фонаря и понял, чего так испугался «Ван-Хельсинг» Брузиков. Сержант узнал развилку из двух ходов, которую он видел в первый раз, когда они лазали сюда с Серёгиным. Только сейчас тот ход, который тогда был плотно завален массами камней и земли, оказался полностью расчищен и зиял чёрной бесконечной дырой. Сидоров остолбенел от вмиг набросившегося на него ужаса и попятился назад.

- Его сюда затащили, – прогудел над ухом Брузиков, и Сидоров еле устоял на ногах, едва не «свалившись в штопор» и не усевшись на пол.

Спина Сидорова вновь покрывалась мурашками – они так и гарцевали, словно бы играли на его спине в футбол. В конце коридора на миг вспыхнули Горящие Глаза, или Сидорову показалось от страха?!

- Его туда затащили, – повторил Брузиков, тыкая своим корявым пальцем туда, в коридор, где живут они, Глаза. – Ты будешь расследовать, Санчес?

Сидоров уже ничего не хотел расследовать – он теперь страстно желал вернуться в райотдел и снова сделаться старшим по кабинету, пока Серёгин будет добывать в Генпрокуратуре санкцию на Зайцева. Но он опять-таки не хотел показаться трусливее Брузикова. Что это за мент, если он – трус?!

- Да, пойдём, – сказал Сидоров, не столько Брузикову, сколько подбодрив самого себя и внушив себе храбрость.