Тесей

Критский царь был не глуп и понял, что Минотавр становится опасным не только для окружающих, но и для него самого. Ведь он не просто становится людоедом — он очень очень силен — Миносу рассказали, что, когда прибежавшие на сумасшедший крик рабыни отец ее ребенка, тоже раб, вместе с тремя своими братьями попытались отнять у Минотавра дитя, тот всех четверых разбросал по сторонам, искалечив, а эти рабы были высокими и мускулистыми.

— Да и скрыть последнее происшествие с ребенком рабыни никак невозможно, о б этом знают десятки слуг и рабов. Надо бы вопросить оракула — случай сложный: Минотавр — мой сын и, возможно, имеет второго, божественного отца — Посейдона, который сопрягся с моей женой Пасифаей в образе белоснежного быка. Что там нам всем Мойра напряла? Однако в Дельфы плыть я не хочу… там оракула ждать может долго придется, да и зачем мне знать прорицание о грядущем, если его все равно избежать невозможно. Мне надо знать не то, что будет, а то, что мне делать, как поступить, чтоб избежать разных бед… да и всему миру о Минотавре рассказывать сам я пока не хочу… надо мне обратиться к своему прорицателю, ведь он никогда меня не обманывал, хоть иногда порицал, пока я не стал платить ему много.

Так с царственной небрежной улыбкой разговаривал сам с собой критский владыка, узнавший, что его сын людоед.

109. Беседа Миноса с прорицателем

Не на шутку встревоженный Минос вызвал слепого старца Комета, самого известного на Крите прорицателя, последнее время жившего в кносском дворце, и властным голосом стал спрашивать у него совета, что ему делать:

— Возрадуйся, Комет, славный своими всегда сбывающимися оракулами, твой внутренний взор объемлет все, и ты с лишенными света очами, видишь лучше нас всех, зрячих людей. Я тебя сейчас пригласил вот зачем. Если догадываешься или знаешь «зачем», все равно внимательно выслушай, чтобы знать точно, что меня беспокоит. И, как всегда, пусть этот разговор останется между нами двоими, ибо я с тобой буду говорить вполне откровенно. Ты знаешь о моем последнем сыне от Пасифаи — Астерии. Последний раз я тебе о нем говорил, когда у него на голове бугорки превратились в рожки, и они, как у бычка, начали расти. Тогда ты сказал, что пока не готов прорицать, тебе надо погадать, а мне пока посоветовал понаблюдать, что будет дальше… Так вот, я давно наблюдаю, как сын мой мясо сырое любит все больше и больше, чем жареное или вареное, а вчера он съел новорожденного ребенка служанки! И об этом все во дворце знают! Говорить с Минотавром бесполезно, а приказывать и употреблять власть — просто опасно, ведь он сильнее четверых здоровых мужчин. Не приказывать же мне охранникам копьями или стрелами убить собственного сына от законной жены Пасифаи?! Скажи же, что мне делать? Как Астерия-Минотавра от желаний противоестественных отучить? Говори только правду, которую точно знаешь!

Знаменитый критский гадатель долго молчал, перебирая какие-то известные лишь ему вощеные дощечки и потом печально изрек: