Тесей

— Узнай же, сын Эгея, что избавит от скорби и упадка город твой. Мой прах успокоенный, надежнее крепких щитов, во много слоев обитых кожей воловьей, и многих копий от врагов он защитит страну твою. Пусть это будет тайною от всех, свято храни ее. Когда же подойдешь к пределу жизни, тайну эту передай наследнику, — да будет так и впредь. И никогда твой город не разрушат драконовы потомки.

Лицо Эдипа просветлело, и он добавил тихо:

— Теперь я понуждаем волей божества, найду свою священную могилу, где телу моему назначено Судьбой лежать.

Эдип пошел без провожатых, — напротив, сам показывал Тесею и дочерям, любимым путь. Когда же подошел к крутому спуску, где медные ступени в глубь земли ведут, остановился на распутье. Там он сел, и смрадные свои одежды сбросил, и, кликнув дочерей, велел достать воды — омыться и для возлияний. Они пошли на видный издалека благой Деметры холм, блюстительницы всходов. Потом, как он желал, его омыли и в белое одели, по обряду.

Когда же все свершили до конца и просиял сын Лая радостью, внезапно загремел подземный Зевс, и обе девы затрепетали, как тонкие тростинки на ветру. И, припав к коленам родителя, горькими слезами сестры залились, в грудь стали бить себя, одежды раздирая на себе и завопили. А когда примолкли стоны и перестал звучать их скорбный вопль, настала в мире гробовая тишина, которая звенела как музыка небесных сфер. И некий голос торжественно позвал Эдипа, и волосы у всех зашевелились, все стояли в страхе. И многократно, ясно бог тут воззвал:

— Эдип, Эдип, что медлишь ты идти напрасно? И так уже ты запоздал намного!

И, услыхав призывный голос бога, он подозвал царя Тесея. Тот приблизился, и старец молвил:

— Милый! В знак верности моим дай руку детям. Вы, дети, также. Поклянись, что их ты не оставишь и всечасно будешь о благе их заботиться, как друг.

Тот обещал. Тогда, детей не видя, он, руки протянув, в последний раз коснулся лиц их и молвил:

— Дети, будьте всегда тверды духом, сейчас же отсюда удалитесь, не просите о том, что видеть и внимать не должно. Скорее же! Пусть лишь Тесей по праву останется при мне и знает все.

Так он сказал. И, выслушав его, в слезах послушно девушки ушли. И лишь немного удалившись, назад оборотились вновь — и видят: уж нет его на месте том, один стоит герой Тесей.

Рассказывают, что царь афинский рукою заслонил глаза свои, как будто некий ужас возник пред ним, невыносимый зренью смертного. Тесей, к земле склонившись, и к горнему Олимпу, где блаженствуют боги, единую молитву обратил. Но как Эдип скончался, рассказать никто не может — лишь один герой Тесей.

Некоторые говорят, что ни огненная молния богов его не похищала, ни от моря вдруг вставший черный вихрь крыльев Танатоса его не уносил. Присутствовал ли там Гермес, посланец быстрокрылый богов бессмертных, которого все называли Психопомпом (проводник душ)? Иль каменные недра перед ним Земля сама приветливо разверзла? Они говорят, что без стенаний, горести и мук пропал с солнечного лика земли Эдип, всех более из смертных достойный изумленья.

Другие говорят, что Тесей видел, как чернокрылый Танатос отсек своим мечом огромным седую прядь волос Эдипа, из тела бренного исторгнул душу и вихрем черным к Реке умчался. А перед этим афинский царь, якобы, видел еще юную деву с весами золотыми, ножницами из адаманта и солнечными часами, которыми она потрясала, как бы указывая Эдипу и Танатосу, что момент его смерти давно уж настал. Будто бы это была сама юная обликом Мойра Атропа, прозванная Неизбежной…

147. Тесея умоляют о помощи старухи и Адраст [82]

В последующие несколько лет после смерти Эдипа между двумя его сыновьями возникла смертельная распря из-за фиванского трона. Этеокл, после года правления, не освободил, согласно уговору царствовать поочередно по году, фиванский престол брату. Полиник, женившийся на дочери аргосского царя Адраста, убедил тестя возглавить поход Семерых против Фив. Когда четверо из семерых героев пали под фиванскими стенами, проклятые отцом братья в роковом поединке убили друг друга.

Опять занявший фиванский престол Креонт запретил хоронить Полиника и других павших в сражении аргосских героев.

И вот к Элевсинскому храму благой богини Деметры, на высоких ступенях которого в золототканной царской одежде стояла бывшая трезенская царевна Эфра, а теперь еще и мать царя набиравших силу Афин, пришли обезумившие от горя вдовы и матери — старухи. В знак мольбы они трясущимися руками протягивали к Эфре оливковые ветви с намотанной на них белой шерстью.

Единственный из участвовавших в походе Семерых героев оставшийся в живых Адраст, придя в Афины, припал к алтарю Элея, бога Жалости и Милосердия и, положив на него ветвь молящего о защите, стал просить о помощи в погребении мертвых. Не получив ответа, он вместе с матерями погибших воинов пришел к храму Деметры и лег, лицом зарывшись прямо в землю, прикрыв голову сверху темным плащом.

Старухи в это время обнимали и целовали колени афинской царице, слезно умоляя ее помочь им: