Читаем Террористы полностью

Оппозиционеров и просто тех, кто умел думать, Третье отделение стало ссылать без суда за то, что они думали против монархии, и не додумали. Если бы они додумали, их бы отправили на каторгу в Сибирь. Идеолог «Земли и воли» Николай Морозов писал, что невидимая политическая сила убийства вызывает на суд и судит сановных преступников, и сильные мира сего с высоты своего могущества валятся в мрачную и бездонную пропасть. В начале августа 1879 года главный жандарм и полицейский Н. Мезенцев потребовал ужесточения невменяемых репрессий против землевольцев и к смертной казни за передачу партии своего состояния был приговорен Дмитрий Лизогуб, хотя по закону его могли только сослать. Лизогуба казнили и в подпольной среде его теперь вспоминали, как «святого революции», но Мезенцев до его казни дожить уже не успел. Благодаря и его усилиям партизанская война «Земли и воли» с Зимним дворцом перешла в открытую фазу, которая начала волновать имперское общество все больше и больше. Внутри «Земли и воли» Александр Михайлов, Александр Оболешев, Александр Пресняков, Александр Квятковский, Николай Тютчев, Сергей Кравчинский и Николай Морозов создали группу «Свобода и смерть», которая стала пропагандировать среди революционеров террор против надругательств над человеческой личностью, грубого невежественного произвола и подавления любого свободомыслия с помощью жестоких беззаконных расправ. Революционеры всерьез хотели вызывать на дуэль одиозных холопов самодержавия, но было ясно, что вместо себя они отправят не пистолет с одной пулей, а жандармский дивизион. Дискуссия о том, можно ли совершать политическое убийство исподтишка, из-за угла, в спину, закончилась единогласным «нельзя».

Дезорганизаторская группа активно прикрывала пропагандистов и агитаторов от провокаторов. Летом 1879 года она уже могла читать копии донесений провокаторов в рабочей среде. Пока еще немногочисленные рабочие Петербурга боролись против снижения расценок на свой труд, за то, что у них из заработка вычитали не одну копейку за ежедневные два стакана кипятка из стоящего в цехе бака, за то, чтобы в этот бак наливали чистую невскую воду, а не вонючую жидкость из Обводного канала. Дом у Цепного моста был завален полуправдивыми, полулживыми донесениями полуагентов с петербургских фабрик и заводов, о том, что рабочие Путиловского заводя готовят такую штурму, что чертям тошно будет, что рабочие скандалят из-за задержки жалованья, что рабочие завода Берда усиливают свою преступную пропаганду и подстрекают всех к беспорядкам, что на заводе Семянникова рабочие готовят восстание, что рабочие завода Макферсона скоро передушат всех волков и с правительством расправятся. Всех присутствовавших при разговорах провокаторы поименно перечисляли, называли их товарищами и единомышленниками, писали, как они реагируют на бандитские слова, чтобы жандармам можно было определить, кто побежал потом доносить, а кто нет. Донесения читал лично Н. Мезенцев и командовал ссылать без суда всех говоривших и не доносивших в Архангельскую губернию, излюбленное одно время место ссылки.

Рабочие от Путиловского района до Пряжки, и от Васильевского острова до Шлиссельбургского тракта вырабатывали приемы самозащиты от предателей и провокаторов. В рабочем Петербурге Дезорганизаторская группа играла крупную роль. Группа террористов впервые появилась под влиянием возникшего массового рабочего движения и для его охраны от шпионов Третьего отделения, лгавших для увеличения своих провокаторских доходов. Впервые Дезорганизаторская группа создала особую боевую дружину в 1877 году, охранявшую демонстративные похороны рабочих Порохового завода, погибших из-за пренебрежения хозяев правилами техники безопасности. Грозой шпионов стал Александр Пресняков – «высокий блондин с рыжеватыми усиками и маленькими прищуренными глазами, светившимися холодным и стальным блеском». В рабоче-революционной среде активно обсуждали роман Виктора Гюго «История одного преступления»: «Ты убил человека! – Нет, шпиона». Сам А. Пресняков, рабочий-металлист, говорил: «При чем тут жалость? Ведь убиваем же мы вредных животных, а шпион – это самое вредное животное в мире. Вы подумайте, сколько зла наделал бы этот предатель, если бы остался жив, сколько народу из-за него пропало бы в тюрьмах, на виселице, на каторге. Тут не до жалости, тут одно: либо он, либо мы, и больше ничего». Дезорганизаторы убили провокатора, выдавшего жандармам Марка Натансона и еще многих товарищей, оставив на груди убитого записку: «За народное преступление, наказание за шпионство».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное