Террорист №1

— О чем ты говоришь, дорогая? — Уитмор бросил на нее хмурый взгляд. — Какая, к черту, еще слежка?! Я же тебе звонил утром, забыла?! Мне нужно было с тобой серьезно поговорить.! А ты устроила глупое шоу во время брифинга! Подсунула мне свинью, а сама унеслась, так и не дав мне возможности переговорить с тобой с глазу на глаз!

Отпив из стаканчика ледяной колы, Элизабет промокнула губы салфеткой и бросила на сотрудника ДЕА насмешливый взгляд.

— Валяй, Чак, я тебя слушаю.

— И я, и Шенк предупреждали тебя, чтобы ты пока не высовывалась! Ты даже не представляешь себе, во что ты можешь ввязаться! То, что ты заявила на брифинге… У меня просто нет слов! Хорошо еще, что твои кретины-коллеги ни черта не поняли, иначе из-за твоей выходки могло бы пострадать множество людей!

— Все?

— Нет, не все. Пойми, Элизабет, я хочу тебе только одного добра! Поверь, сейчас я пекусь именно о твоих интересах!

— Примерно то же самое сказал волк Красной Шапочке, когда повстречал ее в лесу. Чем закончилась эта история, ты знаешь не хуже меня.

— Брось, брось, не о том говорим, — понизив голос до свистящего шепота, сказал Уитмор. — Забудь слово «джанк», и никогда, нигде, ни при каких условиях его больше не произноси! Мы здесь одни, и я тебе это советую по-товарищески! А на людях я на эту тему и слова не рискну сказать! Не знаю, где и когда ты раскопала эту дрянь, но лучше тебе держаться от всего этого подальше! Ты не знаешь, может, а я в курсе: уже несколько твоих коллег покончили с собой в разных уголках страны, и хотя внешне все выглядело как самоубийство…

— Что же ты замолчал?

— Я и так сказал больше, чем имел на то право.

Колхауэр бросила на него задумчивый взгляд.

— Чак, я все не могу никак успокоиться после того, что пережила на Семидесятой улице. Помнишь, я однажды подстрелила здоровенного негра? Я тогда сама так перепугалась, что у меня неделю поджилки тряслись… Но там, по крайней мере, я видела перед собой живого человека, пусть даже он выглядел как чудовищный монстр. А в этот раз… Там что-то было, Чак, не знаю даже, как это назвать. И мне было так страшно, что я думала, у меня лопнет сердце от ужаса.

Теперь уже Уитмор посмотрел на нее каким-то странным долгим взглядом.

— Выкинь все это из головы! И не вздумай о чем-либо подобном написать, если не хочешь заполучить на свою голову крупные неприятности!

Колхауэр спокойно выдержала его тяжелый, почти ненавидящий взгляд.

— Я только сейчас поняла, мистер Уитмор, что вы трус, — сказала она, медленно цедя слова. — Нет спора, когда вам противостоит наркомания, вы действуете, как отважный человек. Но когда на горизонте появляется ваше начальство, вы трусите и дрожите, как заячий хвостик…

Уитмор весь побагровел от ее слов, затем порывисто встал, неловко зацепив рукавом бутылку с кетчупом, отчего та перевернулась, и, по-бычьи нагнув голову, направился к выходу из заведения.

Колхауэр уставилась неподвижным взглядом на растекающееся по скатерти красно-бурое пятно — оно смахивало на кровь.

Она подумала, что это плохой знак.

Элизабет вначале хотела тоже покинуть заведение, вслед за Уитмором, но затем передумала. Ей нужно собраться с мыслями, все хорошенько обдумать. И какая, в сущности, разница, где она сделает это — здесь или сидя в своей машине?

Прихватив плащ и зонт, она пересела за другой столик. Чтобы взбодрить уставшие мозги, заказала себе кофе. Каких-либо неприятных ощущений, связанных с инъекцией «препарата Ховарда», который она сама себе неосторожно ввела, Элизабет сейчас не испытывала. Но у нее восстановилась память — хотя и не полностью, — и теперь, помимо собственного расследования по теме «джанк» и недавних событий на Семидесятой улице, у нее появилось еще кое-что, о чем нужно было как следует поразмыслить.

Похоже, она получила себе еще одну головную боль.

Да, среди всего прочего ей следует подумать над тем, где, в какой компании она провела ночь с пятого на шестое сентября, что она там делала и чем ей все это может грозить.

Колхауэр не успела погрузиться в свои невеселые мысли, потому что в ее сумке требовательно запиликал сотовый телефон.

Она сверилась с цифирью на экранчике, где пробился ее собственный домашний номер.

— Лусия, ты еще не ушла? — несколько удивленно произнесла она в трубку. — Что-нибудь случилось?