Террор

— Я пойду вперед, чтобы найти Лейса и помочь ему открыть передний люк, — сказал Блэнки. В носовой части палубы, среди темной груды обледенелой парусины, обломков рея и перевернутых ящиков, не наблюдалось никакого движения.

— Я не могу… — начал Хэндфорд.

— Просто стой, где стоишь, — резко сказал Блэнки. Он поставил фонарь на палубу рядом с до смерти напуганным мужчиной. — Не вздумай пальнуть в меня, когда я вернусь с Лейсом, — или, Богом клянусь, мой призрак будет преследовать тебя до самой твоей смерти, Джон Хэндфорд.

Хэндфорд снова кивнул: бледное пятно лица качнулось вперед.

Блэнки двинулся к носу. Через дюжину шагов он оказался за пределами круга света от фонаря, но ночное зрение все не возвращалось. Твердые крупинки снега болезненно секли лицо. Крепчающий ветер над головой завывал в остатках растрепанных, изорванных снастей. Здесь было так темно, что Блэнки пришлось взять дробовик в левую руку — руку в рукавице, — чтобы правой нащупывать обледенелый планширь. Насколько он мог судить, и здесь, ближе к носу, рей грот-мачты тоже сломался и обрушился на палубу.

— Лейс! — крикнул он.

Громадная фигура, мутно-белая в метельном мраке, выросла над грудой парусины и преградила Блэнки путь. В такой темноте ледовый лоцман не видел, является ли существо белым медведем или демоном и находится ли оно в десяти футах от него или в тридцати, но он ясно видел, что оно полностью преградило путь к носу.

Потом оно встало на задние лапы.

Блэнки видел только расплывчатый серый силуэт существа, о размерах которого мог судить лишь по тому, что оно заслонило его от вьюжного ветра, но зверь был поистине огромным. Крохотная треугольная голова — если там, в темноте, он видел действительно голову — поднималась выше уровня рея, недавно служившего коньковым брусом для парусиновой крыши. В белесом треугольнике головы он разглядел две черных дыры — глаза? — но они находились на высоте по меньшей мере четырнадцати футов над палубой.

«Этого не может быть», — подумал Томас Блэнки. Существо двинулось к нему.

Блэнки перекинул дробовик в правую руку, упер приклад в плечо, подхватил ложе рукой в рукавице и спустил курок.

Когда полыхнуло пламя, ледовый лоцман на долю секунды увидел черные, мертвые акульи глаза, вперенные в него, — нет, вовсе не акульи, осознал он в следующий миг, ослепленный вспышкой выстрела, а два черных круглых глаза, гораздо более злобных и осмысленных, чем даже у акулы, — и безжалостный, неподвижный взгляд хищника, видящего в вас лишь добычу. И эти бездонные черные глаза находились высоко над ним — над широченными, шире размаха рук Блэнки, плечами — и стали приближаться к нему, когда громадная фигура подалась вперед.

Блэнки швырнул в существо дробовик — времени перезаряжать его не было — и прыгнул к вантам.

Только благодаря сорокалетнему опыту плаваний ледовый лоцман, даже не попытавшись ничего рассмотреть в метельной тьме, не промахнулся мимо обледенелых вант. Он вцепился в них правой рукой без рукавицы, рывком подтянул ноги, судорожно нашарил башмаками выбленки, стянул зубами левую рукавицу и начал карабкаться вверх, вися чуть не вниз головой на внутренней стороне косо натянутых над палубой тросов.

В шести дюймах под ним что-то рассекло воздух с силой двухтонного тарана, раскачанного в полный размах. Блэнки услышал, как три толстых продольных троса трещат, рвутся… не может быть!.. и лопаются, со свистом взлетая вверх и едва не сбрасывая Блэнки на палубу.

Он с трудом удержался. Перебросив левую ногу на внешнюю сторону уцелевших вант, он нашел опору на обледенелой выбленке и начал карабкаться выше, ни на секунду не останавливаясь. Томас Блэнки двигался с проворством мартышки, точным подобием которой он являлся в возрасте двенадцати лет, когда считал, что мачты, паруса, ванты и верхний такелаж трехмачтового военного корабля, где он служил юнгой, — все придумано и изготовлено служащими британского военно-морского флота единственно для его удовольствия и развлечения.

Он находился уже на высоте двадцати футов над палубой и приближался к марсарею — развернутому, как положено, под прямым углом к продольной оси корабля, — когда жуткий зверь внизу снова ударил по вантам у основания, сбивая ледяной панцирь с планширя, с мясом вырывая болты, кофель-нагели и железные блоки из гнезд.

Оборванные снасти взвились вверх, устремляясь к мачте. Блэнки знал, что от тяжелого удара обледенелых тросов он сорвется и кувырком полетит вниз, в лапы и зубы чудовища. По-прежнему ничего не видя в темноте дальше чем на пять футов, ледовый лоцман прыгнул к грота-марс-рею.

Окоченевшими руками он ухватился за рей и леер над ним, одновременно найдя одной ногой пятнерс. Перемещаться по пятнерсам удобнее было бы босиком, знал Блэнки, но только не сегодня.

Подтянувшись, он забрался на грота-марс-рей, находящийся на высоте более двадцати пяти футов над палубой, и обхватил обледенелый дубовый брус руками, припав к нему всем телом, точно перепуганный всадник на понесшем коне, и лихорадочно шаря ногами в поисках пятнерса, чтобы в него упереться.