Террор

И все же он продолжал идти вперед.

— Берри? — крикнул он, когда до поста у левого борта оставалось ярдов десять.

Краем глаза он заметил какое-то движение во вьюжном мраке — неясная тень, много превосходящая размерами человеческую фигуру, — а потом раздался грохот громче любого ружейного выстрела. В следующий миг прогремел второй выстрел. Блэнки, шатаясь, отступил к корме шагов на десять; бочки, бочонки, ящики и прочие предметы корабельного имущества взлетели в воздух. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что произошло: обледенелый парусиновый шатер посреди палубы, растянутый к носу и корме, внезапно рухнул, разбросав во все стороны сотни фунтов скопившегося на нем льда и снега и разметав по палубе хранившиеся под ним припасы — в основном бочонки с легковоспламеняемой смолой, материалы для конопачения и ящики с песком, которым посыпали снег, намеренно оставленный на палубе для лучшей теплоизоляции; нижние реи грот-мачты, более года назад развернутые вдоль продольной оси судна и служившие своего рода коньковым брусом для навеса, с грохотом обрушились на главный люк.

Теперь, когда тяжесть парусины, снега и реи придавливала крышку люка, Блэнки и остальные трое вахтенных не могли спуститься на жилую палубу, и оттуда никто не мог подняться наверх, чтобы выяснить причину грохота. Ледовый лоцман знал, что люди внизу вскоре бросятся к заколоченному на зиму носовому люку и начнут открывать его, но на это уйдет время.

«Интересно, будем ли мы еще живы, когда они поднимутся на палубу?» — подумал Блэнки.

Двигаясь со всей возможной осторожностью по усыпанному песком утрамбованному снегу, покрывавшему покатую палубу, Блэнки обошел груду обломков позади рухнувшего навеса и двинулся по узкому проходу, остававшемуся вдоль правого борта.

Перед ним выросла расплывчатая фигура.

Продолжая держать фонарь в левой руке, Блэнки вскинул дробовик, готовясь спустить курок.

– Хэндфорд! — воскликнул он, увидев бледное пятно лица посреди темной массы накрученных на голову шарфов. «Уэльский парик» мужчины находился в беспорядке. — Где ваш фонарь?

– Я уронил его. — Матрос был без рукавиц и перчаток и сильно дрожал. Он придвинулся ближе к Томасу Блэнки, словно ледовый лоцман являлся источником тепла. — Уронил, когда это существо сломало рей. Фонарь упал и погас.

– Что значит «когда существо сломало рей»? — раздраженно осведомился Блэнки. — Ни один зверь на свете не в состоянии сломать рей.

– А оно сломало! — сказал Хэндфорд. — Я услышал выстрел дробовика. Потом Берри прокричал что-то. Потом его фонарь погас. Потом я увидел, как что-то… громадное, страшно громадное… запрыгнуло на рей, и именно тогда все рухнуло. Я попытался выстрелить в существо, но ружье дало осечку. Я оставил его у планширя.

«Запрыгнуло на рей?» — подумал Блэнки. Рей грот-мачты находился на высоте двенадцати футов над палубой. Ни один зверь не мог запрыгнуть на него. И сейчас, когда мачта обросла ледяным панцирем, ни один зверь не мог и залезть на нее. Вслух он сказал:

— Нам нужно найти Берри.

— Ничто на свете не заставит меня пойти к левому борту, мистер Блэнки. Делайте со мной что угодно, прикажите боцману Джонсону всыпать мне пятьдесят плетей, но я ни за какие блага в мире не пойду туда, мистер Блэнки. — Зубы у Хэндфорда стучали так сильно, что Блэнки с трудом разбирал слова.

— Успокойтесь, — резко сказал Блэнки. — Никто никого не собирается наказывать. Где Лейс?

Отсюда Блэнки должен был бы видеть фонарь Дэвида Лейса, горящий на носу. Но носовую часть палубы окутывала тьма.

– Его фонарь погас одновременно с моим, — проговорил Хэндфорд, стуча зубами.

– Подите возьмите свой дробовик.

– Я не могу вернуться туда… — начал Хэндфорд.

– Черт тебя побери! — проревел Томас Блэнки. — Если ты, твою мать, не возьмешь ружье сию же минуту, пятьдесят плетей покажутся тебе сущим пустяком по сравнению с тем, что тебя ожидает, Джон Хэндфорд. А ну, живо!

Хэндфорд тронулся с места. Блэнки последовал за ним, ни на миг не поворачиваясь спиной к груде парусины посреди палубы. Свет фонаря еле рассеивал метельную тьму, образуя сферу диаметром всего лишь футов десять, если не меньше. Ледовый лоцман по-прежнему держал дробовик наготове. Обе руки у него ныли от усталости.

Хэндфорд безуспешно пытался поднять дробовик явно онемевшими от холода руками.

— Где, черт возьми, твои перчатки и рукавицы, приятель? — раздраженно спросил Блэнки.

Он оттолкнул матроса в сторону и сам поднял дробовик. Убедившись, что ствол не забит снегом, он протянул оружие Хэндфорду. В конце концов Блэнки пришлось запихнуть ружье матросу под мышку, чтобы тот поддерживал его обеими окоченевшими руками. Зажав под мышкой свой собственный дробовик, Блэнки выудил из кармана патрон, зарядил ружье Хэндфорда и взвел курок.

— Если из-за этой груды появится кто-нибудь крупнее меня или Лейса, — прокричал он в ухо Хэндфорду, перекрывая вой ветра, — целься и спускай курок, хоть своими чертовыми зубами.

Хэндфорд сумел кивнуть.