Terra Nova. Строго на юг

Блин, дети напомнили – надо и во дворе саженцы высадить, пока они там в гараже не загнулись. Не так их много, в конце концов – один канадский клен, по паре штук сибирского кедра и березы, три рябины и две дюжины кустов, предположительно способных выжить в местном климате. С одной стороны, конечно, хлопоты, с другой – уют же надо создавать. Да и рябиновое варенье я очень люблю. Варить его, правда, пока не умею, только есть, ну да это дело наживное, думаю. Так что не фиг лениться: лопату в зубы – и вперед.

Русь, нижнее течение Аустралиса, левый берег, Большое асфальтовое озеро

– Блин… слушай, ну и вонь тут, звиздец!

Игорь, с несколько непонятной мне радостью, энергично закивал:

– Ага! Я ж тебе говорил!

Говорить-то он говорил, но… лучше сто раз услышать, чем один раз унюхать. С трудом сдерживаю подступившую к горлу тошноту. В воздухе висит прямо-таки осязаемая вонь тухлых яиц, гнилого мяса и еще какой-то мерзости. Тут, вдобавок ко всему, еще и ложбина получается между двумя цепями холмов, так что ветер не очень продувает…

– Слушай, так природный газ же не пахнет вроде? Это от трупов вся вонь, что ли?

Желтов покачал головой:

– Не только. Природный газ сам по себе не пахнет, да. В тот, который в конфорках горит, специально всякое добавляют, с запахом, чтобы утечку можно было унюхать. Но бывают и естественные примеси, типа сероводорода, как тут. И вот он-то и воняет. Ну и трупы, конечно, тоже.

Он кивнул на торчащую из серовато-черной, обильно присыпанной пылью и сухой травой глади спину тарпана. Туша сгнила до такой степени, что из бурого месива торчат кости, в воздухе гудит целое облако мух.

Да уж, приятное местечко, ничего не скажешь.

– От волков или форов убегал, наверное, и завяз. Они тут частенько такие загоны устраивали, пока мы не пришли.

Печальную судьбу полуламы-полулошади, названной нами тарпаном, из моей головы быстро вытеснила мысль, навеянная первой половиной слова «сероводород».

– Так, погоди… если тут сероводород в примесях, получается, нефть с высоким содержанием серы? Или как? Она же не такая ценная вроде бы?

Наш главный специалист по геологии и полезным ископаемым слегка иронически хмыкнул:

– Ну вообще-то сероводород тут ни при чем, но угадал. Нефть высокосернистая, два и шесть процента. Тяжелая, нафтеново-ароматическая…

Видимо, догадавшись по выражению моего лица, как много мне все это говорит, Игорь перешел к менее высоконаучным материям:

– Короче, перерабатывать можно, просто будет больше гемора с техобслуживанием установки.

Процедура полукустарной перегонки нефти, чем мы тут, собственно, и занимаемся, не так сложна, на самом деле. Сырая нефть нагревается в котле и последовательно прогоняется через ректификационные колонны, разделяясь при этом на составляющие – мазут, солярку, керосин, бензин и так далее. В зависимости от всяких дополнительных устройств и насадок (кои у нас имеются), а также от соблюдения технологии можно получать готовый продукт в диапазоне от «звиздец движку почти мгновенно» до «не хуже, чем с нормального завода». Хочется верить, что у нас будет ближе ко второму варианту, конечно, но тут еще и качество исходного сырья влияет, а то, что нефть высокосернистая, дело несколько осложняет, это даже я понимаю.

– Ясно… а где скважина-то?

– Да вон там, за холмом, – он указал подбородком на дальнюю от реки гряду холмов, – на первом же бурении угадали. Триста семнадцать метров глубина.

– И че, много выдает?

– Нормально. На пять таких заводов, как наш, хватит, если на полную качать. Даже если они круглосуточно работать будут. Пойдем?

– Пойдем…

Не все же тут торчать, дыша этой жуткой вонью. Впрочем, идем мы не в сторону лагеря, а в противоположную – к оставленной на вершине холма машине.

Игорь поднимется вверх по заросшему высокой травой склону холма, я за ним. Жарко, блин! Солнце шпарит, как будто мы в куда более теплых краях. Чувствую, как не успевшие впитаться в футболку капли пота сбегают по коже. Наконец, мы поднимаемся на вершину, и мгновенно налетевший ветер заставляет зябко поежиться. Забавный здесь климат – несколько шагов в сторону, и ты делаешь переход от «уф, жарища!» до «блин, прохладно что-то!». Ну или наоборот.

Дойдя до цели, садимся в старую добрую «Тойоту Бандейранте», две минуты – и мы уже пересекли распадок, отделяющий одну гряду холмов от другой.

С вершины холма открывается вид на убегающую вдаль степь со стадами тарпанов и еще какой-то фауны, новую гряду холмов где-то на горизонте и, главное, рабочий лагерь. Метрах в трехстах от нас на зеленой траве четко выделяются выкрашенные в серый трубы и емкости нефтеперегонной установки, шесть объемистых резервуаров для готовой продукции, рядом с ними – скважина с «кивающим молотом», большой, ангарного типа склад, а чуть в стороне – домик рабочих и стоящие возле него грузовик, джип и два квадра. Все это окружено высоким сетчатым забором с «егозой» поверху. Идиллия, блин. Только вот…

– А чего насос-то не работает?

Игорь развел руками: