Терновый Оплот

А, вот оно, подумал Данила. Несомненно, Хелбен был обеспокоен возможной связью событий с Бронвин, и пришел теперь услышать отчет и дать совет — совет, которому Данила, с большей вероятностью, не станет следовать.

— Ходят слухи, — спокойно согласился юноша.

Внезапно, он сбросил свою личину безмятежной жизнерадостности и снова опустился на стул. Были времена, когда Данила очень жалел о том, что роль его в деле Арфистов возросла. В те времена, когда единственная жизнь, за которую он должен был отвечать и которую должен был подвергать опасности, была его собственной, существование казалось более приятным. Принимать решения, которые могли иметь серьезные последствия для таких друзей, как Бронвин или другие молодые агенты, работавшие под его командой — тяжелая ответственность.

— Меня беспокоит присутствие такого числа паладинов в городе, — признался он. — Это дает мне возможность пересмотреть свое мнение о том, что добра не может быть слишком много.

— На этот раз мы думаем одинаково, — сказал Хелбен.

Маг выглядел так, словно желал сказать больше, и незнакомая нерешительность в его манерах значительно усилила неуютное чувство, охватившее Данилу.

Юноша отбросил пришедший на ум комментарий. Пришло время для прямого и честного разговора.

— Паладин, — задумчиво сказал он, — вполне может быть лучшим примером того, что способен являть собою человек — воплощение всего благородства. Паладин на своем боевом скакуне, стремящийся в битву охваченный боевым пылом. Вполне мог бы стать вдохновляющим зрелищем для многих смертных. Паладин может и делает много хорошего. Но сто паладинов? Тысяча? Единомыслие и целеустремленность, обусловленные их чувством долга? Дядя, скажу честно, я не мог бы придумать вещи более ужасной.

— Слова, которые не стоит слышать большинству людей, — предупредил его Хелбен. — Скажу только, что мы снова полностью согласны друг с другом. По этой причине я давно опасаюсь паладинских орденов. Эти господа имеют тревожную тенденцию топтать своими скакунами любой предмет, который был воспринят ими, как препятствие на пути.

— Ты либо с паладином, либо против него, — согласился Данила. — В их морали нет места для полумер или иных оттенков, кроме черного и белого. С сожалением, я расстался со своим старым другом, Рисом Броссфезером, вскоре после того, как он пошел на службу к Торму. Мои пути не для него. И это стало нашим камнем преткновения. На самом деле я даже осмелюсь сказать, что Арфист для паладина такой же враг, как жрец Миркула.

Архимаг медленно кивнул.

— Хорошо сказано, и в этом заключена наша проблема. Арфисты не могут выступить против одного из Священных Орденов, не вызвав при этом гнева всех паладинов, а кроме того — еще и подозрения со стороны множества простых людей. В этом вопросе мне нужно узнать мнения. Как бы ты посоветовал поступить?

Данила спрятал свое удивление, первый раз услышав подобный вопрос.

— Что мы делаем лучше всего? Следим, докладываем и, некоторым образом, моделируем события. Раньше самый эффективный Арфист был, как правило, самым незаметным. Я уже предпринял шаги, чтобы узнать намерения рыцарей и их отношение к Бронвин.

— Оу?

— Ясное дело, что отправить людей на разведку в Залы Правосудия — пустая трата времени, учитывая способность паладинов судить и взвешивать намерения тех, кто находится рядом с ними. Поэтому у меня есть люди, наблюдающие за магазином Бронвин, её обычными связями и тавернами, в которых она часто бывает. Если паладины станут искать девушку, мы узнаем об этом.

Довольный, архимаг кивнул.

— Хорошо. Продвинулся ли ты в своих изысканиях?

Данила моргнул. На мгновение, он подумал, что хитрый архимаг ссылается на недоученное заклинание, спрятанное в ящике его стола. Затем, он вспомнил о другом вопросе, ставшем причиной раздора между ними — Бронвин и секреты её прошлого.

— Да, в некотором роде, — сказал он.

Поднявшись, Данила пересек комнату, подходя к стене, заставленной книгами. Выбрав одну из них, обернутую в тонкую красную кожу, он вернулся к архимагу.

— Я прочитал о рыцарях Самулара все, что смог найти. Довольно впечатляющее общество с длинной историей. Однако, есть несколько фактов весьма неправдоподобных, даже делая скидку на привычный способ распространения легенд и преувеличения, свойственные бардам. Она из таких историй — захват Тернового Оплота.

Хелбен пристально посмотрел на него.

— Ты имеешь в виду недавнее сражение и захват цитадели Жентаримом?

— Нет, определенно не это. Первая битва, в которой рыцари отобрали крепость у какого-то мелкого военачальника. Сам Самулар принимал в этом участие, и, по-видимому, забрал цитадель в личное владение. Видимо, в былые дни паладины были куда менее щепетильны в отношении частной собственности. И поскольку семья Самулара была крайне богата, я полагаю, он настолько привык к собственности, что считал это своим правом, а не нарушением обета.

— Оставь эти вопросы герольдам, — нетерпеливо сказал архимаг. — Продолжай.