Терновая ведьма. Исгерд

— Думаешь, он еще жив?

О судьбе Давена Сверра она предпочитала не размышлять. Здравый смысл подсказывал: всякое беззащитное существо, оставленное в столь мрачном опасном месте, как подводный чертог, обречено сгинуть, но настойчивое чувство предупреждало: узник терновых чар еще дышит, бродит по земле… Объяснить свою уверенность принцесса не решалась. В конце концов, вдруг это очередная шутка ее замороченного чарами ума?

— Мне казалось, от колдовства терновой ведьмы мало что спасет, — все рассуждал Хёльмвинд. — Но по поводу скелета короля нельзя утверждать наверняка: голодные прислужники могли проглотить его целиком.

— Прошу, Хёльм… — От воображаемой картины Изольду покоробило. — Давай не будем представлять себе его участь. Достаточно и того, что мне придется вверить вас двоих заботам не слишком-то смекалистых утопленниц или одичавших русалок. Не хочу даже думать, на что они способны.

— Но ведь ты гораздо смертоноснее их, правда? — Он протянул принцессе кольцо и, отметив, как ладно оно улеглось среди шипастых спиралей на ладони, усмехнулся криво.

«Время возвращать последние твои дары…»

Изольда в задумчивости погладила холодный металл, всмотрелась в едва различимые царапины… Оставил ли их Давен Сверр, стаскивая свадебное украшение с безжизненной руки очередной остывшей к утру жены? Или вещица просто износилась от времени?

На миг в памяти всплыли сырые коридоры и затхлые подземелья, мертвые девушки с синими, вытянувшимися от страха лицами. И собственный грозный лик, отражение которого она увидала в потемневших от боли и муки очах болотного короля, когда превращала его в человека.

* * *

Легко вознамериться занять место болотника, но, чтобы забраться в глубь его владений, понадобилось полдня неприкаянных плутаний среди ивняка и редких догнивающих урочищ, оставшихся от леса.

Изольде, весившей намного меньше остальных, приходилось не так тяжко, а вот Лютинг с Северным ветром часто проваливались в вязкую глинистую ночву, хоть и пытались ставить ноги на кочку или место посуше. Воодушевления это не прибавляло, между тем маленькому отряду требовалось углубиться в озерный край как можно дальше, чтобы набрести на настоящее болото. В лужах, оставшихся позади, вряд ли обитали существа крупнее лягушек и гигантских рогатых улиток. Принцессе же требовался водоем, в котором могли жить утопленницы или хвостатые русалки, на худой конец. Налаживать беседу с тритонами она бы поостереглась.

Хлюп-хлюп — причмокивало под подошвами сапог, а может, и в самих сапогах, успевших пропитаться влагой. Трость, выструганная приморским королевичем, здорово выручала на неприметных с виду прогалинах. Залюбовавшись цветами на очередной кочке, Изольда воткнула древко перед собой и чуть не провалилась в зыбкую грязь.

— Проклятье!

Купаться в мутной жиже раньше срока не хотелось. Впредь она будет ступать за Мак Тиром шаг в шаг.

Буйный, как прежде, Ирифи не отставал от отряда: бороздил небеса, время от времени забавляясь кругами на воде и распевая гортанно. У Хёльмвинда от его песен скрипели зубы, но достать мерзавца верховный не мог, потому шагал, понемногу впадая в молчаливое бешенство.

Трясины казались бесконечными. Небо предостерегающе набухало — вот-вот накроет ливнем. Тогда придется искать не крепость, затерянную среди озер, а дорогу обратно. Только запомнить ее никто не старался.

Пыльный вихрь принялся за новый отрывок древней боевой песни:

— Ветряные безжалостны луки,
Плети, стрелы прицельно разят.
Наши крылья, как лезвия, руки —
Ураганов сильней во сто крат…

И, оборвав мелодию, заклубился за спиной Хёльмвинда. — Далеко, мой владыка. Еще так далеко! А воды меж тем безбрежны — рыскай хоть сотню лет…

— Хватит ему докучать, — пригрозила Изольда, потрясая указательным пальцем. — Не то напущу на тебя сливовые побеги!

— Грех требовать, чтобы я умерил отраду, когда мой владыка почти спасен, — визгливо захныкал Ирифи. Но декламировать куплеты перестал.

— Вот и славно…

В иных обстоятельствах обиженный вид старичка огорчил бы принцессу, но теперь она лишь отмахнулась от пыльного шлейфа, запорошившего глаза.

— Хоть голова прекратит болеть.

В душе колдунья понимала: вовсе не от назойливых песен у нее ломит виски. Покоя не давал страх, червем обвивший нутро: что, если задумка ее не сработает и перстень Давена Сверра не убедит подданных Болотного королевства в том, что перед ними — новая властительница? Сумеет ли терновая ведьма от них отбиться? Положим, утопить ее русалки не смогут, но вот задушить, упрятать в свои пещеры, выкопанные в иле, — пожалуй. Что тогда станет с Хёльмвиндом, Таалем?

— Кажется, сгодится, — заявил Лютинг, вторгаясь в беспросветные раздумья своей жены. — Глубоко, да и дороги в обход не видно.

Стащив заплечный мешок, он прошелся по окоему мутного озерца, прикидывая, сколько саженей до противоположного берега. На вид выходило не больше пяти.