Терминаторный менеджмент

Однако, несмотря на проволочку, процесс идет в нужном направлении. Чтобы его ускорить и расширить необходимо рациональное обоснование экономической эффективности инноваций, что и было воплощено в работе австрийского экономиста Й. Шумпетера «Теория экономического развития»140. Для повышения эффективности экономической деятельности капиталистических предприятий он предложил механизм создания «новых комбинаций» производительных благ, которые могут «возникнуть… только дискретным путем»141. Й.Шумпетер ввел понятие «инновации» в экономику, подразумевая под этим изменения с целью внедрения и использования новых видов потребительских товаров, новых производственных средств, рынков и форм организации в промышленности. При этом Й. Шумпетер основную роль движущей силы экономического развития общества отводил не характеру борьбы между капиталом и пролетариатом (как К. Маркс), а внедрению новшеств в хозяйство государства.

Развитие капиталистического предприятия («когда норма меняется рывком») невозможно на традиционных принципах и Шумпетер определяет эти инновационные ценности как «созидательное разрушение». «С точки зрения любой теории, основанной на адаптации, новизна непостижима… Новизна является истинным ядром всего того, что необходимо признать неопределенным в наиболее глубоком смысле этого слова. В случае новизны как таковой, мы могли бы… рассмотреть новизну как независимую от причин и условий… Достижение новой формы путем постепенных, небольших адаптаций старой, не должно быть возможным»142.

Таким образом, формирование нового капиталистического способа хозяйствования возможно лишь на костях традиционного образа жизни. «Для того чтобы капитализм мог развиться, нужно было сначала переломить все кости в теле естественному, инстинктивному человеку, нужно было сначала поставить специфически рационально устроенный душевный механизм на место первоначальной, природной жизни, нужно было сначала как бы вывернуть всякую жизненную оценку и осознание жизни»143.

Утилитарность Души. Душа, наряду с нравственными ценностями, интересна только с утилитарной точки зрения, иначе она рудимент традиционализма. «Те, кто жадно стремится к мирскому богатству, презирают душу свою, и не только потому, что душой они пренебрегают, предпочитая ей плоть, но и потому, что они душу свою вкладывают в это стремление»144.

Каждый, чего-то достигший менеджер скажет вам, что Душа не существует; более слабый менеджер заявит, что чужая Душа потемки, что означает – он в своей Душе видит тьму, но он её не отрицает. Душа для менеджера ценна лишь как товар, вопрос лишь в том, как дороже продать, ну а после сделки можно «с чистой совестью» заявлять, что её не существует, поскольку он уже своею Душой не владеет, для него её нет.

Это, конечно, означает, что менеджер оказывается под тотальным внешним управлением и не может испытывать те состояния, источником которых является Душа (например, любовь, радость, счастье и т.д.). Но менеджер преследует другую цель, следовательно, с точки зрения его ценностей данная сделка нравственно оправдана.

Путь к обогащению хорошо понимал Шарль Морис де Талейран-Перигор французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трёх режимах, начиная с Директории и кончая правительством Луи-Филиппа: «Для того, чтобы иметь много денег, не надо иметь много ума, надо не иметь совести». Совесть – то, что мешает традиционалисту наживать «лишнее» состояние, кроме того, она склоняет человека к созерцанию и недеянию, что полностью противоречит протестантской этике. «Действующий всегда бессовестен, совесть может быть лишь у наблюдающего»145.

Совесть – это закон Духовного мира: это со-кровенная весть, со-ответствующая весть, то, что является маяком, показывающим направление Душе в лабиринтах этого мира. Там, куда совесть ведет, деньги малозначимы, потому для менеджера совесть не может быть маяком, но может стать помощницей, поскольку имидж «честного бизнесмена», поступающего по совести, принесет вам деньги традиционалистов, которые ценят совесть. «И если та полная интенсивной религиозной жизни эпоха XVII века что-то и завещала своей утилитаристки настроенной наследнице, то, прежде всего, безупречно чистую совесть (которую с полным основанием можно назвать фарисейской), сопутствующую наживе, если только эта нажива не выходит за рамки легальности»146.