Терминатор 1965

Мой верный шпион в девичьем стане — башнеподобная Олеся, край как благодарная, что я нарисовал её в наивыигрышной позе: сисястой буфетчицей, повернувшейся к клиентам, горячим кавказцам в огромных кепках, большой, но красивой, рельефной задницей (попкой сие никак не назвать, да-с) доложила, что комсорг Ермакова поссорилась с Лерой, глянув на усмиряющую мановением жезла танки, сексапильную регулировщицу. Девчонки сразу поняли — втюрилась Ленка в художника, посчитала его верным своим рыцарем, а он Лерку лучше всех нарисовал.

Так-так-так, герр Протасов, а вы становитесь популярной личностью вагонного масштаба. Особенно после небольшого «гусарства» и «прогрессорства». Проводница Викторовна, углядев мои художества, попросила и её изобразить у вагона билеты проверяющей, но непременно чтоб «молодой и красивой». Да не вопрос, - зафтачил как надо. Да ещё пассажирами поставил всех трёх её мужей (фотографии посмотрел). Денег ни рубля с «вагонохозяйкю> предусмотрительно не взял, на кой? Навар невелик, а мало ли в жизни бывает обстоятельств, глядишь и не стуканёт проводница транспортникам-ментам о незаконном предпринимательстве некоего «художника»...

Благодарная Викторовна зазвала меня и Лукича, на которого глаз положила, в свою кондейку, где и накрыла шикарный стол. Выпили, поговорили, поели, ещё выпили, послушали как молодёжь гидростроительная терзает гитару. Попросил на минутку инструмент, и «сочинил» лирическую песню, посвящённую, разумеется, Викторовне. Розенбаум, полагаю, не обидится, да и шлягер сей вряд ли в народ пойдёт. Конечно, что-то изменил, где-то убавил, но слушатели даже аплодировали, Викторовна та вовсе расплакалась - напарница и Лукич её утешали. Да, такова она, сила искусства...

Как на озере таёжном заревел олень,

Как на просеке лесной закричал удод.

Не летают самолёты по стране моей,

А сибирские просторы не для поездов.

На расхристанный вокзал подают состав,

И, как водится, цепляют "столыпинский",

А в вагонах на Руси испокон, как встарь,

Есть всегда с кем переспать да и выпить с кем.

Проводница дружит с пивом и с веником.

Не дают спокойно спать полустанки ей.

Превратились "несуны" в коробейников,

Завалили все купе самобранками.

Только лишь Москва кишит иностранцами,

А в России всё гуляют по-чёрному –

Инженеры пьют в буфетах на станциях,

А в чертежи у баб селёдка завернута.

И стоим мы посреди Евроазии,

Беляши жуём, болеем желудками.

Да что ж ты, сила, нас, нечистая, сглазила,

Ну почему ты к нам такая нечуткая?

Заглянула бы в седьмой лучше, старая,

Оказала бы ты нам помощь скорую.

Возвращается к маманям из армии

Молодая неразумная поросль.

И я стою один в прокуренном тамбуре,

В серый цвет меланхолично покрашенном.

Пусть в Америке жуёт негр свой гамбургер.

Мы ж в Сибири - сало с луком, по-нашему!

Как на озере таёжном заревел олень,

Как на просеке лесной закричал удод.

Не летают самолёты по стране моей,

А сибирские просторы не для поездов...

После Омска народу в вагоне поубавилось, «боковушки» почти все стояли пустые. До конечной точки, до Красноярска — чуть более суток пути, но выскочу лучше я с Лукичом, «внезапно», в Ачинске. Для блезиру прошвырнусь по городу на реке Чулым, знакомому по жизни прежней, глядишь калым какой подвернётся, о чём мне лихой снабженец толкует. Тем более до Козульки, где дед, бабушка и мама сейчас проживают от Ачинска вдвое ближе чем из Красноярска, всего 60 вёрст, может быстрее до гниды Ворожейкина доберусь.

Гусаров, едва я решил сойти с ним на земле чулымской, невероятно обрадовался, ещё бы, такой ценный кадр «нарисовался». Тем более, когда комсомольцев рядом не было, я Лукичу свою чуть изменённую версию пути жизненного поведал.

Выходило так, что Виктора Протасова насильно женили, дабы прикрыть пузо загулявшей девки. А чтоб молодой Витя не рыпался, подвели неопытного бухгалтера под статью, - подписал наивный 18-летний счетовод документы «тянущие» на тридцать тысяч рублей, тут же «ревизию» от председателя, родственника «невесты» и пожалуйте Виктор Сергеевич в ЗАГС и за стол свадебный праздничный. Иначе статья и срок. Долбо...б молодой, не понял, что за дурачка держат.

А и ведь правда, Лукич, - держали не только за дурачка, но и за бычка жертвенного, которого милиции сдать можно. Побоялись даже в армию отпустить, чтоб не затерялся после дембеля на просторах Советского Союза, через родню, заместителя военкома Брянской области белый билет выписали, плоскостопие нашли. Ну какое в жопу плоскостопие? Продемонстрировал Лукичу (носки сняв) стопу уже «модернизированную».

Может товарищ Гусаров и не спец, но сам факт «предъявления» пятки и уверения в потенциале марафонца точно запомнит. А я могу и рекорд какой ачинский побить городской на средних дистанциях, чтоб ясно было — не врёт Виктор, нет у него никакого плоскостопия. Далее подрихтованная автобиография заканчивалась смертью моих деревенских шантажистов, - перепили некачественного самогона коварный председатель и не менее коварный парторг совхоза и «сгорели» в один день.