Терешкова летит на Марс

Пострадал Паша – от невызванного такси, от непойманной попутки, от горячечного тусклого света в маршрутном «пазике», подобравшем его – одинокого – на промышленных окраинах, когда костюм с галстуком давно уже стали как хомут. «Пазик» катил под какими-то научно-фантастическими от пышной серебристой изоляции трубами, послушно тормозил перед узкоколейками, наполнялся рабочим людом, и было так нелепо оттого, что всего час назад спорил о горностаевой Орловой из фантастических киношных дворцов, в более скромном, но и более реальном дворце… Свет в «пазике» тускнел и разгорался в зависимости от скорости, Паша чувствовал, еще чуть-чуть – и заболеет, поэтому звонку из «цивилизации» внезапно обрадовался. Звонил Игорь.

– Приезжай, а? – Игорь был каким-то жалобным. И, понизив голос: – Тут Даниле плохо.

– Заболел, что ли?

– Не совсем… Давай, приезжай.

– Сейчас. – И Паша постарался сориентироваться в пространстве. Уже въехали в город. И он скакал по маршруткам, с одной на другую, стремительно, как Кинг-Конг в Нью-Йорке.

Данила спал в темной комнате. По крайней мере, лежал. Лицо Игоря было столь строгим и скорбным, что Паша в конце концов выругался:

– Да что случилось-то?!

– Вот. Сам прочитай. – Игорь подвел его к компьютеру, где мерцала, в бледненькой верстке, страничка газеты, если верить логотипу – «Советской Чувашии».

Павел не сразу разобрался, из-за чего же, собственно, сыр-бор.

В далеких Чебоксарах, оказывается, отбыли свой срок и вышли на свободу главные участники давнего и зверского убийства. Почти десять лет прошло: никто бы и не вспомнил. Но помнили, конечно, родители замученного подростка. Совсем постаревшие, беспрестанно за все благодарящие – за стул, за чашку чаю, – они пришли в редакцию, где долго и с повторами рассказывали, как несправедливо малы были сроки, а некоторые отсидели совсем недолго, а некоторые не понесли и вовсе никакого наказания. Журналисты помочь старикам не могли. Только напечатать небольшое интервью, чтобы хоть чем-то утешить. С фамилиями. С фамилией Данилы, «одного из нелюдей, избежавшего наказания».

Статья не очень свежая, и не очень ясно, как она вообще попала к Даниле. Игорь так понял, что ее прислал по электронке кто-то из «доброжелателей». Сам он застал Данилу уже выпившим, разбитым и совершенно подавленным.

– Ну что делать?

– Не знаю. Пусть спит пока. Может, жратвы какой-нибудь купим нормальной? А то он тут ест всякую гадость…

– Сколько заботы, – схохмил Паша, и они пошагали до ближайшего магазина, где – куры-гриль, салатики, вино. В сгустившихся сумерках фонари, если задирать голову, светили до рези, а на кассах толпился усталый трудовой народ. И Паша тоже – усталый, трудовой. Он чувствовал, как сыреет остро заточенная рубашка под мышками.

Потом сидели на кухне, вяло прихлебывая вино.

– Я его впервые таким видел, – рассказывал Игорь с паузами и все-таки немного красовался. Играл в писателя. – Вот веришь, нет – прямо на глазах слезы, и трясет всего. И все повторяет: сколько это терпеть, сколько это еще терпеть?..

– Знаешь, и родителей можно понять, – возразил Паша, стараясь потише. У него не шла из головы газетная фотография, эти жалкие, больные улыбки двух сломленных людей.

– Можно! Я и не спорю! Но Данила-то был ребенком тогда, да и он сам не… Ты и так все знаешь. А сейчас получается, что он всю жизнь как изгой, в него все плюют до сих пор, а он терпит, терпит…

– И взорвется?

– И скоро взорвется.

Данила встал совсем вечером, мрачный, будто потерявший ориентацию во времени, – где он, когда он?.. Ел, запивал. Больше молчал, хотя друзья пытались его разговорить.

Надо было чем-то срочно его отвлечь и порадовать.

– А хочешь со мной в Москву? – предложил Паша.

– А ты летишь в Москву?..

Это была идея Максима. Головной офис «АРТ-авиа» устраивал очередные двухдневные курсы для своих менеджеров из регионов, вероятно – для новичков, вероятно – для закрепления техник убеждения, внушения, влияния. Словом, общения с клиентами. «А почему бы тебе не поехать? – на днях спросил Максим, получив циркуляр. – Ничему особенному там, конечно, не научат, но так… Прокатишься в столицу на халяву». Лететь предлагалось самолетом компании, жить – в гостинице, опять же компании («это обычная общага, губу особо не раскатывай»), так что без расходов. А главное, на регион давали две квоты. «Так что можешь девчонку свою взять, потусите в столице. Больше все равно ехать некому». Паша поджал губы. Он не мог разобраться: то ли Максим и правда забыл, что «девчонка» его в Америке (а ведь расспрашивал однажды), то ли он так тонко, «гуманно» подкалывает.

– …Так что можешь за компанию со мной слетать. Место в самолете и в гостинице все равно пропадает.

– Да ты знаешь… Неохота. Спасибо, конечно. Но что я там забыл, – мрачно отрезал Данила. Непробиваемый. Снова суровый подбородок, снова весь как в броне.

– Ну смотри. Если все же надумаешь – звони…

VII

Полетел в итоге Игорь.