Теплыш и Душегрейка

Тут меня всего передёрнуло от возмущения. Я обернулся, чтобы посмотреть хозяйке прямо в лицо, и был сильно удивлён, потому что её рот смеялся, а на лице не было ни одной морщинки. Лицо было красивым, но совсем не добрым. Как и полагается неприятному апельсину. Мне очень захотелось укусить апельсиновую хозяйку или хотя бы огрызнуться, но мои мысли быстро переключились. Я вспомнил, что нужно поскорее договориться о встрече, ведь до развилки осталось идти совсем немного.

— А, может, ты сбежишь к нам? — предложил я Душегрейке.

— Как это?

— Ну, подкоп! А потом — побег!

— Это неприлично.

— А разве прилично терпеть?

— Не знаю…

— Душегрейка, нельзя быть такой нерешительной!

— Наверное…

До развилки оставалось всего несколько шагов, и я успел крикнуть:

— Не забывай смотреть на Луну! Будем разговаривать через Луну, как все наши предки! Хорошо?

Последних слов Душегрейки я не разобрал, но по её печальному виду понял, что она услышала мой наказ, что она согласна общаться со мной через Луну, и что она уже начала скучать.

Бедная, грустная моя подружка… Как же мне её жаль!..

Несколько дней нам не везло. Несмотря на то, что меня выгуливали дольше обычного, и даже в сильный дождь, ни по утрам, ни по вечерам Душегрейка не появлялась.

Хозяин, собираясь на прогулку, стал подолгу стоять перед зеркалом, переодеваться по нескольку раз, а иногда мы даже возвращались, потому что память у него ослабла: то телефон забудет, то поводок. А вот игрушку в форме совы он не забывал никогда, потому что она предназначалась ши-тцушке. Но, увы! Каждый раз мы приносили сову назад, и он клал её на тумбу у входа, чтобы взять на следующую прогулку.

Он ничего не знал о бедах Душегрейки, а только всё время искал глазами свой «незрелый апельсин».

А я знал всё. Общаясь с моей собарышней через Луну, я был в курсе всех её несчастных дел.

Душегрейка никого не греет, а сидит взаперти и, вслушиваясь во все звуки, доносящиеся с лестничной клетки, пристально смотрит на дверь. Она часто плачет. Невкусный корм в её кормушке никогда не заканчивается. Соседка заходит утром и вечером. С игрушками играть не хочется, а включённое радио совсем не успокаивает и не веселит. Перед уходом её хозяйка надушилась другими духами, не апельсиновыми, а это значит, что вернётся она не скоро.

Я частенько подвывал, глядя на Луну, чтобы установить связь и поговорить с ши-тцушкой, а хозяин удивлённо смотрел на меня и с жалостью гладил. Он был прав: я страдал. Я страдал, потому что страдала Душегрейка. Я так хотел её увидеть, побегать с ней по поляне, поваляться, покувыркаться, наслаждаясь игрой и её красотой…

И ещё я волновался, потому что она плохо себя чувствовала.

Как-то раз вечером, после моего очередного завывания, я поднял голову и заглянул хозяину в лицо. И тут до меня дошло! Я понял, что он тоже мучается, что он очень хочет увидеть хозяйку Душегрейки! Только он не умеет разговаривать через Луну! И мне захотелось его научить!

Я стал ходить вокруг него, чтобы он встал. Потом я сел в направлении окна, показывая, куда надо смотреть. Не понимает! Тогда я встал к подоконнику и посмотрел на Луну. «Ну, зови, зови её! И она услышит!» — повторял я. Хозяин наблюдал за мной, но ничего не предпринимал, а лишь пожимал плечами.

Что же делать?!. Я завыл и взглянул ему в глаза, снова завыл и опять посмотрел в глаза. Не понимает! Эх! И тут я завыл прямо-таки отчаянно, чтобы Луна закрутилась быстрее, чтобы хозяин увидел мой ярко-синий луч, мою сильную связь с Луной. Но он не увидел и ничего не понял…

Я завывал снова и снова. А Луна крутилась всё быстрее и быстрее. Сигнал стал совсем ярким, светящимся, но хозяин смотрел на меня недоумённо, и я читал в его лице только удивление.

Наконец я установил такую сильную связь с Душегрейкой, что мне казалось, будто я вижу её совсем рядом, как в телевизоре!

Луч до Луны и обратно был таким сильным, что я ощущал всё, что чувствовала она. А она вся тряслась от озноба, плакала, у неё поднялась температура. Она просила о помощи. И я понял, что сейчас не до уроков завывания. Надо действовать! Немедленно действовать!

Я кинулся к двери и стал срывать зубами поводок, который висел на крючке и лаять. Громко, громко лаять: «Спасать! Надо её спасать!»

Мой обычно спокойный хозяин был совсем сбит с толку. Он в спешке обулся, надел на меня ошейник и послушно пошёл за натянутым поводком.

Я бежал и одновременно держал сигнал. Я просил Душегрейку не прерывать связь, а держать, держать внимание на Луне, чтобы я мог безошибочно двигаться туда, где она живёт. Чтобы я не потерял направление и ориентир и смог её отыскать.

К счастью, их дом оказался недалеко, и мы добежали очень быстро. Вот и подъезд. Вот и этаж. Вот и дверь. Наконец-то! Я кинулся на дверь, стал стучать в неё лапами что было сил. Хозяин же в это время не снимал пальца с кнопки звонка. Но дверь никто не открывал. Я отчаянно лаял:

— Открой, открой, Душегрейка!