Теплый берег

— Твоими руками сделаны, ты и дари. Я ни при чем.

— Я ж их по твоей просьбе делал!

Но Антон мялся и страдальчески смотрел куда-то мимо.

— Она не возьмет от меня. Она гордая. Я ей кто? Никто. Чужой. — И вздохнул. И отвернулся.

— Ладно. — Жора забрал коробку из рук Антона. — Я знаю одного человека, которому это дело нужно поручить. — И коробка очутилась в руках Леся. — Запакуешь. Сверху напишешь: «Заказная бандероль». Ясно? Наклеишь марки и напишешь адрес: «Киностудия, кинокурсы. А. Н. Мымриковой».

Лесь крикнул с восторгом:

— Моей маме Але?

— Да Маме от сына. Понятно?

— Ух, ты-ы… — счастливо выдохнул Лесь. — Знаете, я таких еще никогда не видал!

Антон вытирал потное лицо, из-за клетчатого платка голубым озерцом поблескивал добрый глаз.

— Волшебник делал, наш король-башмачник.

Жора отмахнулся:

— Пустяки. Одну пару сделать не хитро. Пустить на индустриальный поток — вот мечта. Чтоб конвейер сразу обул тысячу принцесс. Тысячу обул — больше не проси. Запускаю новую модель, не могут же наши принцессы все в одинаковых ходить… — Он еще что-то объяснял, но Леся заторопил Колотыркин.

— Чуешь? Твои заработанные освободились! — Вяч развивал кипучую энергию. — Съездим в магазин «Пионер», усёк? Там есть — во! — ракеты для фейерверка, а еще…

— А еще… — Жора Король резанул по Вячу взглядом, — а еще неплохо бы поинтересоваться, в крепких ли башмаках ходит Дед и есть ли у него теплые носки на зиму. Вот так.

Лесь обрадовался и удивился: как он раньше никогда сам об этом не задумывался.

Вяч был недоволен:

— Нам нужнее. Нам зарплату никто не платит.

— А он, как получит зарплату, посылает вдове своего товарища, а еще тратит на книги, а то и на обувку-одежку для своих знакомых внуков.

Вяч смущенно пошевелил пальцами в новых кедах.

— О себе забывает, голова у него на это не повернута, — поддержал Антон. — Такой человек, рыцарь!

— Да! — вспыхнув, сказал Лесь. — Да!

Горячая волна толкнулась в его сердце. Как же он сам раньше не догадался? Конечно, рыцарь, милый, милый, бескорыстный, и такой смешной со своими длинными поучениями, и храбрый. Без лат и копья, без доспехов, все равно рыцарь.

…По горному склону, сквозь виноградники, осторожно, чтоб не повредить лозы, ехал на тощем коне тощий-претощий рыцарь. В очках. Одна рука в кожаной рыцарской перчатке неподвижно лежала на луке седла, другою он сжимал поводья. Рыцарь ехал и разговаривал ласково с каждым кустом. А уже сумерки, и темный виноград из-под листьев по-доброму поглядывает на него выпуклыми бычьими глазами. Работа на делянках кончилась, никого нет, тонкий серп луны разгорается в небе.

Вдруг тощий рыцарь видит: трудится, сил не жалея, на делянке парень по имени Верзила. Трудится, опрыскивает из опрыскивателя кусты ядовитой жидкостью, «химикалий» называется. Им в свое время, когда было положено, все плантации опрыскивали, чтобы жучки-вредители не портили молодые завязи. Притормозил рыцарь коня, посмотрел на его работу и говорит:

— Все ты, Верзила, делаешь неправильно. Когда гроздья уже созрели, их ядами не тревожат. А ты льешь химикалий без всякого смысла. Отравишь людей, которые виноград будут есть; сожжешь кусты, и на них никогда не будет урожая.

— Проезжай, дед, своей дорогой, — отвечает Верзила и распрямляется: плечи метровые, бицепсы — как дыни. — И не лезь, — говорит, — не в свои дела.

А рыцарь перед ним совсем щуплый и старый.

— Тут, молодой человек, как раз моя дорога, — спокойно отвечает рыцарь. — Она в Отечественную войну партизанской тропой была, я ее исходил вдоль и поперек. И все дела тут мои. Не дам тебе на совхозных плантациях безобразничать.

— Что было, то сплыло, — говорит Верзила. — Твое время прошло. Вон ты какой тощий да старый. Тебя ветром сдуть может. И не лезь. А то ребра пересчитаю, костей не соберешь. Имей в виду: вокруг ни одного свидетеля, только горы, а они своего человека не подведут.

— Что верно, то верно, — отвечает тощий рыцарь, — не подведут своего человека наши горы, а мерзавца не укроют. Думаешь, не вижу, что ты опрыскиватель для хитрости в руки взял? А на самом деле гроздья срезаешь, ворюга? А ну, руки вверх!

Блеснула в руке рыцаря вороненая сталь. Как увидал Верзила наставленное на себя дуло револьвера, так и залепетал жалкие слова. Сам вытащил из кустов корзину, полную краденого винограда, и, подняв руки, покорно пошел впереди коня. Так и шли, пока не спустились на шоссе, к перекрестку, где милиционер посадил его в коляску мотоцикла…

У рыцарей бывают мечи и копья. Не бывает у рыцарей револьверов. У тощего рыцаря тоже не было револьвера. А был в кармане ролик с диафильмом по повести Тургенева «Муму». Рыцарь возвращался из горного села, из школы, он там проводил беседу о книгах. Разговаривая с Верзилой, в гневе сжал ролик, нечаянно на середку пальцем надавил, и вдруг высунулось из его кулака словно бы дуло вороненой стали. А сумерки, вот же удача! Так и вел под прицелом дурака Верзилу до самого шоссе…