Теплый берег

— Вечереет, холодать стало. — Мама Аля, не спросясь, натянула на Вяча теплую женскую кофту, а Леся крест-накрест обвязала платком. Свесилась с помоста, укрыла Колю детским одеялом. Плотик качнулся, из-под него выбежали круги на еще светлую воду.

— Ма Аля, а где же Васса?

— Сидит без ума где-нибудь.

Вяч разогрелся от кофе:

— Ох, и жизнь, «Фантомас» в трех сериях!

Коля засмеялся, а мама Аля вдруг заплакала:

— Дурачки. Продукты из кладовой смыло до крупиночки, ничего не соображаете.

Татьяна выглянула из гамака:

— Отдохнуть ей надо, измаялась. Ляг, Алевтина. И вы укладывайтесь. Надо же, Фантомасы…

Мама Аля легла в гамак рядом с Димкой и затихла. И мальчишки легли, где сидели. Татьяна набросила на них сверху стеганку.

«Увидит, что телефон на турбазе не работает, и вернется, — думал Лесь. — Нет, не вернется, пойдет дальше, а куда?..»

Коля выпростал руку из-под детского одеяла, закинул за голову.

— Проклятое бездействие, — сказал он.

С помоста к нему тотчас свесились две опрокинутые макушки, носы — ноздрями вверх, и брови под вытаращенными глазами. Фантастическое зрелище.

— Да заберите вы свои башки, испугаться можно.

Забрали башки, уперлись локтями в помост.

Коля оттолкнулся от ствола, плотик подплыл ближе.

— Черт бы драл эту проклятую ногу! Если бы не она, я бы уж как-нибудь доплыл, пробрался в церквушку. Мы с ребятами в радиомастерской передатчик смонтировали, коротковолновый. Я его на шкаф сунул, чтоб мальчишки зря не крутили. Вода наверняка не достала… — В волнении приподнял голову, худыми пальцами прочесал прямые пряди волос. — Питание… — сказал он, — питание… Аккумуляторы использовать нельзя, хоть они в железных коробках. Концы проводов намокли, могут дать короткое… Но на шкафу, в свертке, батарейки для карманных фонарей, если их соединить последовательно… питания хватило бы передать SOS, только SOS…

Лесю показалось, что он не к ним обращается, а, волнуясь, думает вслух. Но Коля повернул к ним лицо.

— Пустой разговор, — резко сказал он. — Внутри церкви — вода, и снаружи вода. Дверь привалена камнями.

— А если в окно? — спросил Вяч.

— Окна узкие, как бойницы, и в решетках. Дайте напиться.

Вяч налил воды из бутыли, протянул кружку.

— Тебе больно, Коля?

— Нормально. Ложитесь.

Легли. Быстро спускались сумерки. Чихнул во сне Сережа. Тяжелый гамак заворочался, стало слышно — Сережа зачмокал. Татьяна его кормит. Конечно, он же еще грудной. А Димка не грудной. Ему нужна еда. И маме Але. И всем людям.

Полежали в тишине, опять услышали постукивание.

— Морзянка, — узнал Лесь.

— Точно.

Высунулись. Коля лежал, запрокинув голову. На бледном лице глаза казались белыми. Часы неясно поблескивали, выдавая движение руки. Отстукивал, как в забытьи: точка, тире, точка…

— Коля, ты нам?

— Спите. Я просто так.

Легли. Лесь шепнул Вячу:

— Не-а. Передает.

— Точно, — шепнул Вяч. — Только без ключа не передашь.

— Молчи. Опять.

Шумела и шлепала вода с горы. Снизу тихо и отчетливо летели сигналы. Некоторые повторялись. И мальчики медленно прочитали их: SOS! SOS! SOS!..

Боясь потерять сознание от боли, в отчаянии, что ничем не может помочь детям и женщинам, младший Мосолов заставлял себя действовать; заставлял работать память, которая сейчас просила только покоя; руку, чтоб не поддавалась слабости. Он выстукивал текст, который так неотложно, необходимо было передать: «SOS, говорит лагерь Ладонь-гора. Терпим бедствие. Присылайте саперов. Срочно взорвать перемычку. SOS! SOS!»

— Может, он играет? — прошептал Лесь.

— Он уже в десятый перешел, — усомнился Вяч.

— Может, взрослые тоже играют, только нам не показывают?

Над этим надо было подумать. Пока думали, надышали себе под одеяла и уснули.

И наступил вечер. А потом ночь.

ГЛАВА 7

Зато под водой они увидали перед собой дворцы и сады, красивые на удивление.

М. Сервантес

Лесь вздрогнул: что-то огромное с силой толкнуло его в уши. Ухнул воздух, платан дрогнул.

Лесь спросонья сел. Он не мог сообразить, что его разбудило. Лег обратно, стараясь согреться, тянул стеганку то к пяткам, то к подбородку. Ворочался, пока жесткие доски помоста не растолковали его бокам, где он находится.

Тогда он проснулся окончательно и сел опять.

Все крепко спали. Только один Лесь сидел и слушал.

Наверно, это был ранний предутренний час, потому что между черных листьев платана уже неясно брезжило. Глухо шелестела листва. Значит, моросил дождь, но сюда, сквозь зеленую кровлю не доставал.

Застонал Коля. Лесь подтянулся к краю помоста. Лицо Коли белело близко, вода за ночь подняла плот. Рядом с плотом висело в воде прибившееся бревно.

— Тебе худо, Коля?

Не ответил. Спал. Все спали. Деда все еще не было. Где ты, Дед?