Теплица

— Ты говоришь чепуху, сморчок. Наша лодка потонула. Мы навсегда остались на этом острове. Здесь, может, и холодновато, но мы видали места и похуже. Мы всем довольны, так что оставь свои глупости.

Грен со своей девушкой плескались голышом в тех нескольких лужах, что образовались на поверхности больших квадратных каменных блоков, разбросанных по островку. Жизнь казалась сладким сном, Яттмур болтала в воздухе стройными ножками и распевала одну из баллад пастушьего племени: Грен вовсе не хотел прислушиваться к жутковатому зануде, поселившемуся в его голове. Все чаще и чаще сморчок давал о себе знать, чтобы сообщить что-то такое, что ему совсем не нравилось.

Их безмолвная перебранка прервалась воплем Яттмур.

Нечто похожее на руку с шестью раздувшимися пальцами схватило ее за лодыжку. Грен бросился вперед и без особого труда оторвал от нее нападавшего. «Пальцы» извивались, когда он осматривал их, вертя в руках.

— Какая я глупая, что заорала, — сказала Яттмур. — Это всего лишь еще одно из тех существ, которых люди-толстячки зовут ползунками. Они выбираются на остров из моря. Если толстячкам удается поймать такую, они разламывают ее напополам и съедают. Ползучки твердоваты, но они сладкие на вкус.

«Пальцы» напоминали формой вытянутые луковицы; серые и морщинистые, они были нестерпимо холодны на ощупь и медленно шевелились в руках Грена. Наконец он уронил ползунку на землю, и та торопливо скрылась в траве.

— Ползучки выплывают из моря и зарываются в песок. Я сама видела, — сказала Яттмур.

Грен не отвечал.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила она.

— Нет, — твердо ответил Грен, не желая рассказывать ей, что сморчку захотелось отправить их в новое странствие.

Он с трудом сел, осторожно подогнув ноги, словно глубокий старик. Хотя Яттмур было не по себе, она загнала тревогу поглубже и вернулась к купанию. И все же время от времени она замечала, что Грен все больше отдаляется от нее, замыкаясь в себе; и Яттмур догадывалась, что причиной этого был сморчок и никто иной.

Как-то Грен внезапно проснулся. Яттмур еще спала. Сморчок уже давно шевелился в его сознании.

Ты погряз в лени. Мы должны хоть что-нибудь предпринять.

— Нам и здесь неплохо, — угрюмо возразил Грен. — И потом, как я уже говорил, у нас нет лодки, чтобы перебраться на большую землю.

Лодка — не единственный способ плавать по морю, — сообщил грибок.

— О, сморчок, перестань умничать, пока еще всех нас не погубил. Оставь нас в мире. Мы счастливы здесь.

Ну конечно, счастливы! Если бы вы смогли, вы давно бы отрастили себе корни и листья. Грен, ты не представляешь, зачем человеку дается жизнь! Говорю тебе, впереди нас ждут великие радости и необъятная власть, если только ты позволишь мне помочь тебе протянуть к ним руку.

— Убирайся! Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Грен вскочил, будто собираясь убежать от сморчка, но тот крепко держал его, приковав к месту. Собрав все силы, Грен сконцентрировался на том, чтобы окатить сморчка волнами ненависти, — но безрезультатно, ибо голос продолжал бубнить в его голове:

Поскольку ты не хочешь оставаться моим партнером, тебе придется стать моим слугой. Дух первооткрывательства совсем зачах в тебе; но ты будешь реагировать — если не на советы, то на приказы.

— Не понимаю, о чем ты! — воскликнул Грен вслух, разбудив Яттмур. Она уселась в листьях и молча уставилась на него.

Ты ни на что не обращаешь внимания! — причитал сморчок. — Я способен видеть вещи только благодаря твоим органам чувств, но именно мне приходится брать на себя анализ увиденного, стараясь уяснить, что за этим прячется. Ты ничего не можешь заключить из имеющихся сведений, тогда как я способен сделать множество выводов. Я обладаю всем, чтобы властвовать. Оглянись еще раз! Посмотри на камни, по которым ты так бездумно лазаешь!

— Уходи! — снова вскрикнул Грен. И тут же его скрутила страшная боль. Яттмур подбежала к нему, обхватила его голову и погладила, успокаивая.

Она всмотрелась в бессмысленные, невидящие глаза Грена. Люди-толстячки тихонько подошли и встали за спиной Яттмур.

— Это все волшебный гриб, ведь так? — спросила она.