Джудит
Кендл. Но я… хочу говорить. Все это выдумки, будто женщины много говорят! Всякий раз, когда я встречал женщину, которая мне нравилась, я заговаривал ее до потери сознания.
Томми. Не волнуйтесь, сестра, я только на минутку. Но тут опять пришли репортеры и задают вопросы. Так что им сказать?
Кендл. Все, что придет тебе в голову, Томми. Но нет ли у тебя каких-либо известий от моей внучки или от твоего героя – Стэна?
Томми. Никаких.
Кендл. Как только они появятся, Томми, они должны прийти прямо сюда. Не забудь об этом…
Томми. Не забуду, мистер Кендл. Ваша дочь только что пошла в маленькую гостиную. Счет огромный, все большое начальство беснуется, а ей и горя мало…
Кендл. Джудит… если мое пальто здесь… подайте мне его, пожалуйста.
А потом спуститесь вниз, скажите моей дочери Гермионе, что это я прислал вас проводить ее в ее комнату.
Джудит
Кендл. Мне будет легче, когда я узнаю, что Гермиона – в своей комнате. Идите, моя милая.
Фелисити
Кендл
Фелисити
Стэн. А мне?
Фелисити. Мы нашли твои ящики. Нам не хотели их отдавать, но Стэн рассвирепел. Он без ума от твоих картин, и это придало ему сил.
Стэн. Ничего бы мы не добились, если бы она не вручила им доверенность с вашей подписью, которую она преспокойно подделала – она ни перед чем не остановится.
Фелисити. Мы, конечно, не привезли их сюда, но они спрятаны в надежном месте. Отец со своей бандой уже здесь побывал? Конечно, как же иначе! Ну а что ты теперь собираешься делать?
Кендл. Теперь я собираюсь больше ни о чем не волноваться. Так вам нравятся мои картины, Стэн?
Стэн. Всегда нравились, очень. Я и сам пробую немного рисовать – в свободное время.
Кендл. Ну и денек выдался для вас, не правда ли?
Фелисити. Он показался мне целой неделей.
Кендл. Ты считаешь, что Стэн невыносим?
Фелисити
Стэн. Ну и она тоже фруктик, я вам скажу!
Фелисити. «Фруктик»! Как он говорит, этот человек!
Стэн. Но я все-таки должен признать – здорово она держалась, когда мы тряслись на мотоцикле, а потом улыбалась этим проклятым железнодорожникам, а я выходил из себя. Да, нужно отдать ей справедливость… ей и ее классу…
Фелисити. «Классу»! Вот как он говорит! Это ужасно! И все же я рада, что сегодня со мной рядом был он, с его энергией и решительностью, а не один из этих очаровательных юношей, этих безмозглых молодых людей. Это я для тебя говорю, дорогой.
Доктор Эдж. Знаете ли, мистер Кендл, я все-таки не могу этого разрешить в вашем состоянии.
Кендл. Доктор, теперь я знаю о своем состоянии больше, чем вы. У меня осталось только время, чтобы закончить свои дела, а потом я могу отдохнуть. Во внутреннем кармане моего пиджака есть заготовленный текст завещания, достаньте его, Джудит, и дайте, пожалуйста, доктору…
Стэн
Кендл. Вы мне нужны. Сидите спокойно и слушайте. Итак, доктор, из этого документа вам станет ясно, что два лица, обозначенные в завещании, получают в наследство все мои картины и рисунки. Они имеют право продать эти картины, отдать их в дар – сделать с ними все, что им будет угодно…
Доктор Эдж. Да. Здесь все написано, кроме фамилий…
Кендл. Вы их сейчас внесете, а потом вы и Джудит подпишетесь в качестве свидетелей. Фамилии наследников – Фелисити Кендл и Стэн Бистон.
Стэн