Теперь я стеллинг!

…на самом-то деле, как только Покровителя окончательно утвердили, я, не мешкая, тут же полез в умения, чтобы, мельком глянув, применить их оба.

Умения Покровителя (Монокума)

1) «Кажется, дождь собирается! — ваш Покровитель присылает вам в подмогу предмет на свой выбор для очаровательного акта насилия. В ваших руках появляется нечто разной степени опасности. Зависит от уровня Покровительства/отношения с Покровителем/уровня Отчаяния; на данный момент доступны только бытовые предметы/инструменты; стоимость: 10 ОМ, при эскалации «Отчаяния», стоимость может быть снижена на некую процентную и/или натуральную величину (на выбор Покровителя). Хотите использовать?

2) «Игры с отчаянием» — безнадёга и меланхолия — ваши верные друзья и товарищи, настолько верные, что вы научились (не без помощи Покровителя, конечно же), обращать их в силу. Позволяет повысить один из шести базовых параметров на величину параметра «Отчаяния» (само «Отчаяние» повысить нельзя). Внимание! Прибавка к параметрам НЕ будет повышать взаимосвязанные с ними вторичные характеристики (ОЖ, ОМ, телосложение и др.). Стоимость: бесплатно, задействует все имеющиеся единицы «Отчаяния». Хотите использовать?»

Дальнейшие события я помню как в тумане или молоке: вроде бы, делал это, это и это, но больше со слов свидетелей, нежели со своей собственной памяти…

— У-пу-пу!

Первое, что сделал этот обезумевший стеллинг, вырвавшись из пут, это совершил нечеловеческий по силе прыжок прямо в толпу, выставив вперёд этот странный жужжащий меч с острыми зубцами. И быть беде, вероятно бы, но Ар Густаве, ощутивший, или понявший происходящее, успел крикнуть: «Разойдись, оно одержимо!» — прежде чем самому броситься наперерез, выставив вперёд небольшой одноручный меч; конечно, в данном случае больше подошёл бы щит, но, какая оказия, он сейчас был далеко, у оруженосца, как и фамильный меч, оставалась надежда только на этот кусок железа; впрочем, Ар стал наследником своего благородного рода далеко не случайно.

Лязг! Поднырнув под одного из разбегающихся горожан, оттолкнув другого, сбив третьего и отшвырнув четвёртого, Ар Густаве с нечеловеческой скоростью и силой (как шар для боулинга по отношению к кеглям, ага), проделал себе путь в паникующей толпе чтобы выскочить прямо «в месте посадки» этого нечестивца; заградив собой женщину в простоватом платье, он принял удар на меч. В других бы ситуациях он предпочёл бы этого не делать, особенно, не будучи до конца уверенным в качестве клинка. Однако сейчас разговор вёлся о том, чтобы утихомирить эту одержимую (а чем ещё это могло быть?) тварь.

Скрежет! Мало того, что для такой худощавой фигуры удар был очень силён (не будь сам он хоть как-то силён, его бы точно отбросило или вдавило бы в землю), так ещё и оказалось, что эти зубцы могут двигаться, точно бы сверло в кузнице, придавая такой эффект всей режущей поверхности; оружие незнакомое, но очень опасное, как он понял. От соприкосновения высекся сноп искр, а меч Рыцаря покрылся рядом трещин; в дальнейшем они только множились и плодились, и вот, под действием этого страшного меча, лезвие преломилось…

— Эр Патер, оно одержимо! — крикнул между тем дворянин местному предводителю духовенства, тот ещё только приходил в себя, а события уже понеслись вскачь: отскочив и совершив немыслимый пируэт в воздухе, существо приземлилось на ноги, мерзко хихикнуло, после чего размахнулось своим оружием и нацелилось на рыцаря; на его морде промелькнул экстаз, смешанный с удовольствием; несколько стражников попытались замахнуться на него мечами, но тут же были разбросаны при помощи удара тупой частью этого двуручного, жужжащего меча. Их тела разлетелись точно кегли в разные стороны; Ар, не теряя времени даром, швырнул остатки своего оружия в разбушевавшегося стеллинга, после чего, совершив рывок, поднырнул под лезвие и впечатал свой латный кулак прямо в грудину.