Теодор и Бланш

Как-то один молодой ловелас недоуменно спросил герцога об этом в чисто мужской компании, когда де Валитан и его приятели сидели, попивая вино и отдыхая после скачки по лесу, в охотничьем домике герцога. Теодор рассмеялся и ответил вопросом на вопрос:

— Так уж и любую?

— Готов заключить пари.

— Тогда вы проиграли, — де Валитан вдруг посерьезнел. — Потому что есть на свете девушка, которая покинула меня, несмотря на все мои взгляды, вздохи и просьбы. Хоть они были вовсе не наигранными, а самыми что ни на есть искренними… С тех пор мне глубоко безразличны все придворные модницы. Иногда даже тошнит от них. Мне нужна только одна девушка, но ее-то как раз здесь и нет. Правда, один человек… м-м… одна женщина сказала, что однажды эта девушка вернется ко мне. Но когда это будет — неизвестно. И я начинаю уже впадать в отчаяние…

После этого при герцогском дворе поползли слухи и сплетни о сердечной привязанности милорда. «Кто она?..» — этот вопрос витал в залах и парках.

Дело в том, что, хотя все знали о том, что когда-то на герцога и его земли было наложено заклятье, никто не знал, какое, за что — и почему оно исчезло. Тема являлась негласным табу. Теперь же краешек завесы над тайной происходившего в замке в то загадочное время приподнялся — и приподнялся благодаря самому лорду.

Одновременно тот факт, что Теодор уже отдал кому-то свою любовь, пробудил активность многих незамужних дам. Впрочем, их любопытство тоже не дремало. Тед подвергся настоящей планомерной осаде, вынужденный отбиваться от тяжелой артиллерии томных взглядов, сладких вздохов и сочувственных слов.

Все больнее и больнее было несчастному юноше выносить отсутствие Бланш. Теодор достал ее портрет и поставил на мольберте в своем кабинете — комнате, что являлась свидетелем столь многих их разговоров и встреч. И никто, даже Маргерит, не знал, как часто поздними вечерами, когда засыпала вся челядь, поднимался Теодор на чердак. Он слушал там глухой, скрежещущий бой часов, вой ветра за бойницами — и вспоминал. Ее первый приход…

«Разве вы хотите, чтобы я ушла?..»

— Никогда. Я хочу, чтобы ты вернулась… — шептал видению де Валитан.

«Разве герцогу пристало спать на чердаке?»

— О моя родная, моя любимая крошка, а разве пристало герцогине таскаться по дорогам в поисках надомной работы?..

Ее перестановки… Ту бурю. Миг, когда Бланчефлер кинулась в его объятья, охваченная ужасом; миг, когда он слышал удары ее сердца, когда ее глаза оказались так близко… Мгновение, все решившее для него…

Чердак хранил еще много воспоминаний. Ужасные ночи… Самые первые дни, полные мучительных, терзающих раздумий: «Ах, как все было бы хорошо, если бы я не устроил скандал… не обманул Марш… не позвал бы ее сюда жить… не обращал бы на нее внимания!..» Слезы в изголовье, глухие рыдания… Мечты о скором избавлении. Страх, отчаяние… Как сейчас все это далеко!

Тот юный эгоист так и не получил обратно своей красоты, он исчез, нося обличье, данное ему Маршбанкс. Красота пришла к совсем другому Теодору… Но этому Теодору нужно было и совсем другое для счастья!

«Помню, тогда мне страстно, бешено хотелось влюбиться по-настоящему, — думал герцог, стоя у бойницы, задвинутой шкафом, и слушая вой осеннего ветра, полного влаги. — Быстренько доказать свое чувство, расколдоваться и заняться своими делами. Как просто! — Тед усмехнулся. — Что будет потом с девушкой, меня не интересовало. Полюбить и доказать… Казалось, я смогу сделать это. Но мне хотелось не любви и счастья, мне хотелось тогда вернуть свою смазливую физиономию. Потом Марш выбила из меня уверенность в себе… да и приезд ее высочества не обнадеживал. Ах, как тянулись все эти годы!.. А вот когда пришла Бланш, у меня не мелькнуло даже мысли о любви — ведь я уже почти умер… О, Бланш… Живительный ветерок, разогнавший всю здешнюю удушливую атмосферу. Я прикипел к Бланчефлер всем сердцем, всеми помыслами и чувствами своими… Я жил ради любимой! И вот тогда доказать стало для меня важнее всего на свете… Это дало бы мне право не скрывать свою любовь, подарило бы мне надежду. Я доказал. И получил ли я Бланш?.. Нет! Я получил свою красоту!.. Боже мой, зачем?.. А еще осень. Эти туманы… Все так живо воскресает в памяти… И эти чертовы балы! Грохот музыки, толпы праздных оболтусов в зале, которая навечно полна для меня прохладным сумраком и легким шорохом ее шагов в тишине нашего „бала“… Ох, когда же кончится это наваждение?.. Кажется, она никуда и не уходила. Каждый уголок полон ее присутствием…»