Тень за правым плечом

В человеческой культуре, в одном из бесконечных ее извивов и щупалец, живет устойчивый сюжет о точке уязвимости. Думаю, б'oльшая часть моих сверстников не раз слышали о том, что на человеческой шее есть особенное место, где одна из питающих мозг артерий (sic!) выходит совсем близко к поверхности, так что даже легкое, буквально воздушное нажатие на нее непременно приведет к мгновенной смерти. Иногда к этому прилагался рассказ, явно рожденный, судя по антуражу, в мрачном советском подсознании: про драку в очереди (sic!), во время которой один из участвующих так неловко отпихнул свою конкурентку, что угодил точно в это роковое место, из-за чего она немедленно скончалась. Почему-то, по странной прихоти ассоциаций, при этом рассказе мне вспоминались ряды тушенки в жестяных банках, на этикетках которых была изображена свинья, причем в иконографии траурных портретов, в особенной оваль-ной мемориальной рамке, даром что шеи у нее на портрете вовсе не было.

Другим участником подобного, на этот раз уже не мифологического, казуса оказался в свое время я сам. Будучи ребенком, я любил играть с исполинской стеклянной вазой или тарелкой для фруктов… по крайней мере, с чем-то настолько устойчивым и безопасным, что родители без тени боязни мне ее доверяли. И вот в какой-то момент я, постукивая по ней карандашиком (уж не знаю, что мне мерещилось тогда сквозь розовую дымку младенчества — соло на барабанах?), попал в такое чувствительное место, что она с легким треском облегчения рассыпалась в стеклянную пыль. Сам я этого, конечно, не помню, но мама мне несколько раз пересказывала всю сцену: со временем я мысленно дал свои цвета и положения тогдашним предметам, но покойная ваза (или тарелка) так и осталась в тумане. С появлением компьютеров эти уязвимости вышли, так сказать, на всенародные очи: всякому случалось, набрав что-то на первый взгляд вполне невинное, увидеть вдруг перед собой синий экран, внятно сигнализирующий о том, что работа сегодняшнего дня (и это еще в лучшем случае) пошла прахом. Неудивительно, что нечто подобное определенные звонки способны сделать и с телефоном — либо собственной комбинацией входящих электронов, либо создав резонанс с какими-то внутренними обстоятельствами, как, например, в данном случае. Вероятно, объединение просмотренной страницы музея, загруженной карты Австрии и звонка с особенной комбинацией цифр (редкая, почти исчезающая вероятность!) обязано было привести к тотальной перегрузке аппарата.

Я попытался его включить: вотще, лишь мигала пиктограмма, свидетельствующая об отсутствии заряда. Здесь опять сказалась одна из нелепых примет сегодняшнего дня: последние двадцать лет силовые точки нашей жизни постепенно смещались в сторону телефона, в какой-то момент сделав его средоточием всей обыденной биографии любого из современников. Казалось бы, его временное выключение должно даровать несколько часов полной свободы, вручить что-то вроде шапки-невидимки из страшных сказок прошлого, сделать незаметным для врагов и друзей, позволив сконцентрироваться на окружающих шедеврах (я все еще был в Музее истории искусств). Какое там! Кошмары, один другого язвительнее, обстали меня: я мгновенно представил, как волнуются близкие, не дозвонившись мне; как я упускаю выгоднейшую сделку из-за того, что компаньон мой, зачарованный перспективами, но все-таки колеблющийся, не может получить моего согласия и контракт уплывает в другие руки; как что-то случается с детьми… Человеку вообще свойственно преувеличивать свое значение для окружающего мира: смириться с тем, что после собственного исключения из бытия все вокруг останется по-прежнему, довольно-таки непросто, но мысль эту нужно выносить в себе, как эмбрион, дав ей заматереть, — внезапным прозрением осознать это мудрено. В общем, все это обдумав (хотя, может быть, и не в таких выражениях), я попытался, наперекор порыву, еще походить по музею. Фотографировать собак мне больше было нечем, но мгновенная капитуляция под не слишком разящим ударом судьбы отдавала каким-то позором: как если бы Иов перешел к новому дискурсу немедленно после того, как у него, скажем, сломалась мотыга.