А вот на левой стене висела огромная картина, изображавшая космос. Когда Пронина приблизилась к полотну, над ним загорелся целый ряд точечных светильников. Теперь она наблюдала, как множество кораблей зависли напротив друг друга посреди россыпи звёзд. Вмонтированные в стену голографические проекторы создавали иллюзию объёма, и могло показаться, будто космическая баталия не нарисована, а проходит совсем рядом, за стеклом.
Судя по угловатым очертаниям, корабли принадлежали эпохе Великой Галактической Войны. Полосатые рейвенхольдские линкоры и глизеанские авианосцы с носами в виде орлиных голов обменивались пушечными залпами с огромными дредноутами Гросскригсрейха, а на дальнем плане рои криганских летающих тарелок схлестнулись в бою с имперскими судами. Орудия изрыгали огонь, и жёлтые росчерки снарядов плавно летели к цели, а затем разрывались при попадании — постепенно, симметрично и ярко, будто распускались цветы. Из скрытых динамиков доносились приглушённые звуки залпов и взрывов.
— Вижу, вам понравилась картина, — Фрося услышала за спиной голос Эпплуорта. — Конечно, художник многое приукрасил — все расстояния в реальности куда больше, и звука в космосе, конечно же, нет. Но в остальном работа весьма достоверна.
— Это ведь Война? — она обернулась к охранителю.
— Битва над Рейвентоном. Она положила конец осаде орбитальных верфей и бомбардировке заводов на поверхности.
— Рейвентонский блиц, — Ефросинья вспомнила историю.
— Именно так, — кивнул Эпплуорт. — И в тот день, 12 октября 417 года, он завершился. Объединённые флоты Рейвенхольда и Глизе окружили криганские бомбардировщики и выбили их из системы. Коммодор Гарольд Эпплуорт, мой славный предок, участвовал в этой битве. Его линейный корабль «Воздаятель» уничтожил два дредноута Кригсхайма и около шестидесяти дисколётов. За это он стал героем Империи. Посмертно.
— Его подвиги впечатляют, — Фрося не могла это объяснить, но что-то в словах собеседника задело её нутро. — Мои родные тоже участвовали в Войне. Кто-то дошёл до Кригсхайма и Блаухафена, а кто-то погиб на Великородине и Бжезинке. Но все они до последнего сражались за правое дело.
— За какое дело, мисс Пронина? — поднял бровь Эпплуорт — Во время Войны ваша планета была, скажем так, за пределами имперской юрисдикции.
«Дипломатичнее надо», — подумала Ефросинья. Её бестактность создала напряжение, которое только мешало поймать человека в маске.
— Видимо, возникло недоразумение, мистер Эпплуорт, — теперь она старалась быть вежливой. — Я хотела сказать, что мои предки боролись не ради ВССМ или Айнура Алмазова, а чтобы защитить свои миры от тех, кто посмел на них напасть.
Охранителя такой ответ, похоже, устроил.
— Я понял вас, мисс Пронина, — черты его лица смягчились. — Пусть у наших народов разный взгляд на Войну, но они тогда внесли общий вклад в победу над криганскими Легионами Смерти. Если бы наш союз тогда проиграл, Галактика погрузилась бы во тьму.
— Это верно, — кивнула Ефросинья.
— Присаживайтесь.
Он указал на пару стульев рядом с картиной, и охранительницы сели. Сам же Эпплуорт занял место во главе стола — к досаде Фроси, которая хотела, чтобы он был ближе. Слуги заранее принесли девушкам несколько белых, идеально чистых тарелок — и кучу столовых приборов. Пронина не представляла, зачем столько почти одинаковых вилок и ножей, но традиции Рейвенхольда мало поддавались объяснению.
— Остальные скоро прибудут, — громко произнёс Эпплуорт.
Только сейчас Фрося заметила, что напротив каждого стула из столешницы выступало небольшое устройство, похожее на раструб древнего граммофона. И поняла, что отлично слышит охранителя на другом конце зала благодаря динамикам.
— Остальные? — переспросила Пронина.
— Вас хочет видеть главный охранитель Грейвулф, а ещё кое-кто из моих коллег, — она едва могла разглядеть лицо собеседника. — О, кстати, а вот и одна из них.
На стуле напротив Фроси проявился призрачный силуэт дамы в строгом сером платье. Её рыжие кудрявые волосы были слегка растрёпаны, а на макушке красовалась маленькая шляпка.
— Позвольте представить — охранительница Уорбёртон, — провозгласил Эпплуорт.
Фрося поёрзала на стуле, но из-за платья никто ничего не заметил. Уорбёртон уже перестала быть прозрачной и теперь будто состояла из плоти и крови, но Пронина всё равно видела тончайшие ниточки лучей проектора, которые тянулись к столу с потолка.
— Здравствуйте, — голографическая рука охранительницы прошла сквозь граммофон рядом с её стулом. — Вы, должно быть, Эфросиния Пронина с Земли?
— Именно так, — ответила Фрося. — Меня сюда отправил Великий Охранитель Баррада, чтобы я помогла с расследованием.
— А я Надежда Мышкина, глава научно-технического департамента Пирамидиона… — добавила её подруга.
— Очень… приятно, — сухо ответила Уорбёртон.
Вскоре начали «прибывать» новые гости. Силуэты мужчин и женщин воплощались на стульях один за другим, и Ефросинье приходилось каждый раз представляться, что было довольно утомительно.