Темпус

Затаив дыхание, я резко сунул бруски в кусок ледяного пространства. Раздалось оглушительное шипение, и всю комнату заволокло паром. Дварф, секундой назад осторожно приблизившийся, испуганно отпрыгнул назад и тут же закашлялся. Мигом спустя последовал его примеру и я — воздух стал отвратительно удушающим. Кр-ретин. Пришлось в срочном порядке создавать пару "порывов ветра" — но не спасло. Пар валил, и не думая прекращаться. Пятясь задом вслепую, мы начали отступать поближе к двери. С каждым шагом бруски удалялись все дальше, и удерживать их становилось сложнее. У самого выхода я продолжал охлаждение на последнем дыхании, вкладывая все свои силы. Ощущения были такие, словно пытаешься сделать снеговика. Большого. Метра под три высотой. И ком, что ты катишь перед собой, весит как три или четыре тебя. А еще — ты катишь его в горку, наверх, рискуя в любой момент подскользнуться.

Спасение пришло лишь на последней секунде — тогда, когда показалось что я вот-вот сдохну. Звук, волной прокатившись по кузне, оповестил о конце охлаждения. Сначала — "Хрусь" или "Тресь" — с таким звуком ломаются кубики льда, помещенные в горячую воду. Затем — "Дзынь" или "Трень" — как когда бьется хрусталь и взрываются лампочки в люстре. И, наконец, "Бдумс" — как когда что-то массивное падает на пол. Напряжение резко исчезло, словно с плеч свалилась гора.

— Получилось. — прошептал я, расплываясь в идиотской улыбке от уха до уха. И упал. Лицом в пол. Без сознания.

***

— Вж-ж — вш-ш, вж-ж — вш-ш.

Боги, какой же противный звук. Поспать мне кажется не дадут.

— Вжж-ж, вшш-ш. Вж-ж.

Пронзительно еще так, с обреченностью… Так узники в камере смертников пилят решетку, зная, что не успеют к моменту казни. Или туристы пилят какой-нибудь баобаб — маленькой, карманной игрушечной пилочкой.

Я натянул одеялко повыше и перевернулся на другой бок. Спа-атки.

— ВЖЖ-ВШШ-Ш. — с удвоенной громкостью резануло по мозгу.

Урроды. Как же не хочется просыпаться… С трудом приоткрыв глазки, я осоловело ими захлопал. Закопченный потолок, хм. Куда меня занесло в этот раз? Привлекая внимание, мимо грузно протопал какой-то грузчик и уселся неподалеку. Гипертрофированные мышцы, всклокоченная борода, печаль и тоска на дне глаз.

— Не пилится. — сказал он. — Совсем.

Я сочувственно кивнул, щипая себя за ляжку и болезненно ойкая. Не снится. Все мышцы гудели, словно после длительной тренировки. Огляделся более внимательно: лежу на полу, на затертом матрасе. Под головой какой-то кулек, накрыт чьим-то плащом. Вокруг — стойки с железками, да печь вдалеке. Вывод: я спал посреди… кузни?!

— Как тебя вырубило — сюда затащил, да отдыхать уложил. — прогудел грузчик. — Почти сутки прошли, недавно — обед был.

В животе, отзываясь на эти слова, пронзительно забурчало. Бородач, усмехнувшись, удалился куда-то, вскоре вернувшись с миской каши в руках. По крайней мере, это было похоже на кашу.

— Так вот. — продолжил он, пока я уминал припозднившийся "завтрак". — Чем-только не пробовал — ни царапинки. Прочность — жуткая. Чудо, а не мечи…

На этих словах меня переклинило. Память, встав на место щелчком, принесла все подробности прошлого вечера. Пружиной подскочив с места, я бросился к верстаку, по пути спотыкнувшись об обломки магма-брусков. На стойке, закрепленные в специальных пазах, лежали клинки. Пока еще — грубые и оплывшие, шершавые и шероховатые. Черные — переливающиеся темными искрами. Серые — блестящие серебром. Непонятные. Но… Даже в таком состоянии — безумно красивые. Во рту мгновенно скопилось столько слюны, что показалось, что я сейчас захлебнусь.

Дварф, подойдя, молча взял лежащий рядом напильник.

— Вж-ж, вш-ш. — повторился душераздирающий звук. Никакого эффекта. Поверхность клинка осталась девственно целой, словно по ней вместо рифленой железки возили пером. Напильник же начал стесываться буквально на глазах, превращаясь в гладкую палку.

— Песок есть? — деловито спросил я.

Хозяин кузни впал в ступор, осмысляя запрос. Неужели трудности перевода?

— Толченая каменная крошка? — полувопросительно уточнил бородач, тыкая пальцем в один из углов. Подойдя, я хапнул небольшой увесистый мешочек и, развязав горловину, запустил туда руку. Чем-то на цемент похоже: серое, да пылеобразное. Впрочем, в качестве абразива сойдет.

— А бочка или коробка средних размеров?

Еще один тычок пальцем. Такс, что тут у нас… Кадка циллиндрической формы, да еще с крышкой. Идеальный размер — как раз под мечи!

— Глина или загустевшая грязь?

Дварф удивленно округлил глаза, однако тут же догадался, для чего это надо.

— Рыбий клей. — он протянул мне банку, снятую с полки. — Застывает мгновенно. Для обработки рукоятей использую, кожу приклеивать.

— Годно. — обрадовался я.