Темный разум

Теперь я понял, что имела в виду Рисс. Дрон защищал уткотрепа. Меж тем к нам несся, как игривый двухтонный щенок, коренной житель планеты. Известный как Ткач, воскрешенный, он являлся единственным живым образчиком расы эшетеров, расы, предположительно истребившей саму себя. Хорошо еще, что, приблизившись, существо замедлило ход. Но все равно оно нависло над нами, сгорбилось и, точно близорукий, пристально изучило нас обоих по очереди. Затем, похоже, удовлетворившись осмотром, снова уселось на задние лапы. Я глядел на существо, оно — на меня. Теперь я заметил, что у него с широкого пояса, умело сплетенного из стеблей флейтравы, свисают какие–то приборы. А сбоку к голове прилажено нечто, подозрительно напоминающее «форс» серии Джи–Хром. Потянувшись к поясу, существо «разломило» одну из своих передних конечностей, так что из каждой половины показались по три когтя, и аккуратно сняло с пояса предмет.

— Почему? — вполне отчетливо произнес уткотреп.

— Что — «почему»? — переспросил я, уже не дрожа: все, что я испытывал, было — для разнообразия — таким восхитительно новым!

Но я также размышлял, каковы были мои шансы сесть именно здесь, в единственном месте на этой планете, где остановился поужинать абориген. Бывают, конечно, и совпадения, но мой недавний опыт подсказывал, что это не тот случай.

— Бытие важнее истины? — осведомился Ткач. Предмета у него в когтях я не узнал. Более всего он походил на улитку внутреннего уха человека, сделанную из синего металла и стекла. Вероятно, это был образец какой–то недавно воссозданной техники эшетеров. — Пенни Роял, — добавил он, кажется, вздохнув.

— Что насчет Пенни Рояла? — Я опять задрожал.

Конечно, за годы, прошедшие после воскрешения, это существо вполне вероятно могло встречаться с черным ИИ.

— Тебе нравится твой повтор? — спросило оно.

Уткотреп определенно кое–что знал обо мне — о том, что я не был «подлинным товаром», например, — но откуда он это знал и почему говорил со мной об этом — я просто не представлял. На ум приходили Драконьи диалоги и дельфийские оракулы. Но ведь еще совсем недавно, до того как разум предка загрузили в череп потомка, он беспрерывно извергал всякую словесную чушь. Возможно, сейчас он просто не в состоянии говорить прямо. Я глубоко задумался над ответом.

— Мне не нравятся ложные воспоминания, не нравится сомневаться в собственных побуждениях, но мне нравится быть мной — и просто быть.

Позади что–то затрещало, и я резко обернулся, почти ожидая, что это дрон–краб ринулся в атаку. Но нет; воздух над камнем мерцал, а пеннустрицы, оторвавшись от поверхности, поднимались в воздух. Сперва они завели хоровод, потом вытянулись тонкой шеренгой — я поймал себя на том, что невольно разинул рот, и захлопнул его. Моллюски подлетели к вскинувшему свободную клешню уткотрепу и принялись кружить вокруг конечности, меняясь местами, рисуя в воздухе затейливые узоры.

— Следуй за орнаментом, — произнесло сидящее перед нами существо, после чего поймало одну из пеннустриц, выковыряло из панциря мякоть и отправило лакомство в клюв. — Знание в орнаменте. Съешь мир.

Я повернулся к Рисс:

— Ты представляешь, о чем это он?

Ощущение «знакомости» вернулось, поскольку какая–то часть меня, или с чем там я был соединен, уже слышала когда–то невнятицу уткотрепа.

— Современная теория гласит, что чем больше генетически модифицированных форм жизни этого мира он съест, тем больше обретет знаний о своем роде. Из этого следует, что, чтобы обрести полное знание, он должен съесть все живое на планете. — Рисс сделала движение, будто пожала плечами. — Впрочем, ИИ эту теорию не разделяют.

— Давай–ка убираться отсюда к черту. — Развернувшись, я зашагал к нашему гравикару.

Рисс молча последовала за мной. Я чувствовал жуткое разочарование — хотя от столь необычной, редкой и случайной встречи стоило ждать возбуждения. Возможно, я надеялся на некое откровение? А что обнаружил? Существо, поглощенное собственными заботами, как и любой из нас, только мы не пытаемся прятаться за загадочными афоризмами.

Мне придется решать мои проблемы самому, самому находить собственные ответы. И ничего не изменится, поскольку все разгадки по–прежнему связаны с Пенни Роялом — которого в процессе обретения ответов я могу убить, если он не убьет меня. И все же, садясь в гравикар, я чувствовал внутри пустоту. Обратный маршрут до космопорта был заложен в «форсе», и я планировал отправиться отсюда прямо к Погосту, чтобы искать своего заклятого врага, черный ИИ. Однако, когда Рисс уже свернулась кольцами за сиденье рядом со мной, я вызвал на экран карту этой планеты и запустил поиск. Через секунду я уже нашел прибрежный городок Тараторку и, поднимая машину в небо, изучал его схему в поисках «Экзотики Маркхэм».

Глава 16

Свёрл

— Город лишится защиты, — прошептал кто–то рядом. Свёрл вытащил клешни из отверстий пульта и развернулся, приготовившись разорвать любого, вторгшегося в святилище. В воздухе висел черный алмаз с твердыми острыми гранями, словно бы наполовину втиснувшийся сюда из какого–то другого измерения.