Темный маг и отворотное зелье

Двор был глухой. Даже, пожалуй, не двор, а крошечная площадка для всякого хлама. С трех сторон ее ограничивали стены дома, изогнутого буквой П, с четвертой – высокая ограда, у которой росло худосочное дерево.

– Два варианта, – беззаботно отозвался Элиан. – Можем посидеть на крыльце, подождать, пока Глай не уйдет. Но он только что пришел, а ночи уже прохладные.

– А второй? – я поежилась, потому что действительно было не жарко.

– Через ограду. На дерево – и по веткам на ту сторону.

Чувствовалось, что забор этот он преодолевал уже не однажды. Я оглядела дерево. В принципе, ничего особо сложного, если бы Элиан помог мне уцепиться за нижнюю ветку. Вот только платье…

– Подвяжи подол к поясу, чтобы не мешался, – он без слов понял мои сомнения. – Да не смотри на меня так. Я тебя вообще голую видел в зеркале, вряд ли ослепну, еще раз глянув на твою задницу. И потом, тебе не все ли равно?

Я была вынуждена признать, что да, все равно. Поэтому безропотно задрала подол и подоткнула его под пояс платья. Если бы кто-то выглянул в окно, наверняка был бы заинтригован. Элиан приподнял меня за талию, я дотянулась до нижней ветки дерева и кое-как забралась на нее. Сам он белкой вскарабкался по стволу, цепляясь за едва заметные сучки, и ловко прошел над забором по соседней ветке. Повис на руках и спрыгнул.

– Давай, Лана. Держись за сук. Сядь, потом отпусти руки. Я тебя подхвачу.

Прыгать, не видя, что там под тобой, было страшновато, но я решилась. И тут же очутилась в объятиях Элиана. Опустив на землю, он одернул мой подол и шумно выдохнул:

– Ну вот, кажется, обошлось.

И тут мы начали хохотать, да так, что у меня выступили слезы и заболел живот. Только прекращали, но смотрели друг на друга и начинали снова.

– Пойдем уже, – сказал он наконец и взял меня за руку.

И хотя небо было ясным, почти полная луна сияла ярко, да и окна домов добавляли света, возражать я не стала. Притворилась, что ничего не вижу.

– И все-таки, – мы вернулись к теме, разговор на которую был прерван появлением Глая, – странно, почему он так ненавидит вас с Марисом. Ведь столько лет прошло.

– Такие люди не забывают ничего и никогда. Мы – живое напоминание: своим успехом он обязан тому, что наш отец от него отказался. В смысле, отказался от успеха. Как бы тебе объяснить? Мы с братом – как будто две половинки отца. Тот был одновременно и лучшим в учебе, и таким же шальным, как я. Вот это его и бесит. Хочешь, расскажу, за что я получил свое первое предупреждение? Меня тогда чуть не выгнали, но ректор Гартис заступился.

– Расскажи, – кивнула я.

– Это случилось через месяц после моего поступления. Есть такой старый обычай: в начале каждого учебного года первокурсники устраивают праздник для выпускников. С угощением. Вообще любые крепкие напитки в стенах эстрии запрещены, но ради такого случая делается исключение – дается разрешение на шмуг. А еще по обычаю на эту вечеринку приводят дракона. Наряжают его в студенческую куртку и наливают кружку. Ты видела у Мумиса в комнате чучело?

– Дракона? Облезлого, с одним крылом?

– Да. Это Смаггер, он жил здесь до Чевелора. Чевелор не так уж и стар, но неизлечимо болен. А вот Смаггер дожил до глубокой дряхлости. Отец и Глай как раз были первокурсниками, когда он умер. На следующий день после вечеринки. Вряд ли из-за нее, но Мумис, который тогда был ректором, раз и навсегда запретил приводить драконов на эти праздники.

– Кажется, догадываюсь, – я хихикнула в кулак. – Ты притащил на вашу вечеринку чучело? Ну раз живого нельзя?

– Да, Лана. Пробрался в комнату Мумиса и украл Смаггера. И все бы прошло гладко, но когда с него снимали куртку, одно крыло отломилось. Как мы ни пытались его приделать обратно, ничего не получилось. Мумис был в ярости, Глай тоже, и если бы не Гартис, меня бы точно исключили.

– Да ты мастер безобразий, Элиан.

– Ну, можно и так сказать, – вздохнул он.

За разговором мы незаметно дошли до оврага, а по нему – до входа в подземелье.

– Я спущусь первым, – сказал Элиан. – Если вдруг упадешь, поймаю.

– А как же крышка? Мне ее будет не задвинуть.

– Ты спустишься, а я еще раз поднимусь и закрою, не волнуйся.

Я была уже почти внизу, когда подол, снова подоткнутый за пояс, выскользнул и попал под ногу. Элиан успел подставить руки, но на этот раз не отпустил меня, а крепко прижал к себе. Его губы коснулись моих – сначала легко и осторожно, потом все более жадно и настойчиво…

19.

Да, целоваться он умел, ничего не скажешь. Это была какая-то… симфония, а не поцелуи. Как он смыкал мои губы своими, прикусывая нижнюю и обводя языком верхнюю, как проскальзывал между ними и самым кончиком ласкал мой язык. Отрывался на секунду, и я чувствовала тепло его рваного сбившегося дыхания, а потом мягко касался самых краешков губ, нежно и щекотно. И так же мягко щекотала щеку его борода.