Темный инстинкт

Он тащится от бабочек, — сообщила она Мещерскому, точно по великому секрету. А он в этот самый миг решил: кого именно напоминает ему сейчас Алиса — принца Гамлета. Да, да, белобрысого датского принца, впавшего в притворный идиотизм, беседующего с Полонием о торговце рыбой и его дочери. — У Пита в московской квартире — да и когда он в Цюрихе учился, там тоже — все стены были бабочками залеплены. Жуткая гадость — дохлые насекомые!

И все — на булавках. А он с ними только-только не целуется. Ну же. Пит, не сверли меня глазками, лучше улыбнись. И скажи нам свое коронное: «Рот бабочки приспособлен к сосанию, а нижняя челюсть выгнута хоботком». — Она тоненько зашепелявила, передразнивая, потом засмеялась, потом испуганно прикрыла рот ладонью:

— Ш-шш, в доме-то покойник! В нашем доме — мертвец. Жилжил и… Молчу. Продолжаю о бабочках. Пи-ит, ты лучше похвастайся, какие у тебя чешуекрылые в коллекции. Вид называется «Рыцари», а привезены с Филиппин, из Новой Гвинеи. Сколько он денег на них извел — уму непостижимо! Марина ему их даже на дни рождения дарила. И тут тоже. Тут, — она придвинула к Мещерскому раскрасневшееся лицо, вытянула губы трубочкой — словно та бабочка хоботок, — тут он тоже с сачком не расстается. Такой крутой беби и с сачком, представляете? Все ищет какого-то соснового бражника, который имеет обыкновение приклеивать свои яички, — она хихикнула, — к смоле на стволах.

Вот и вчера утром ты ведь, Пит, тоже с сачком куда-то путешествовал? И ничегошеньки не заметил, нет? Так-таки и ничего?

Новлянский встал и "отошел к роялю. Было видно, что он зол как черт.

— Что о тебе люди подумают? — процедил он. — Ты на себя в зеркало полюбуйся, на кого ты похожа, и подумай.

Что чужие могут о тебе…

— Чужие? А теперь тут чужих нет. Пит. Тут теперь все свои, в доску. Родненькие. В одной мы ведь лодке, так, Сереженька?

Мещерский насторожился: она впервые назвала его по имени. Да еще так ехидно-ласково.

— Вот его наняли, чтобы он нашел убийцу кастрата, — Новлянская уколола Мещерского тонким пальчиком в грудь. — И его длинного приятеля тоже. Этого воображалу.

Ты прекрасно, Пит, это знаешь. Говорю тебе, не делай таких жутких глаз! Что проку скрывать? Нам Майя всем ведь сказала: «Марина не успокоится, пока ЕГО не найдут».

"Ах карга старая, — подумал Мещерский. — Это она подслушивала, когда мы наверху говорили. Так вот отчего их всех на беседу со мной потянуло! И этих, и Корсакова.

Они просто все про нас с Кравченко уже знают. Ну и дом, черт бы его побрал!"

— А нас всех милиция подозревает в убийстве, вот что, — торжественно изрекла Алиса. — Я сразу сообразила, как меня этот без погон, но явно человек в сером спросил: «А где вы находились с одиннадцати до двух часов?»

Сразу сообразила. А псих, которого все вроде бы ищут…

Собственно, а был ли мальчик, а?

— Свои соображения держи при себе. Никто тут в них не нуждается. И вообще… Что, что такое?! — Тон Новлянского резко изменился, потому что Алиса вдруг скорчилась от боли и схватилась за живот. — Что? Это, да? Я же предупреждал! Надо «Скорую» немедленно, надо.., пока кровотечение не…

Но сестра его уже снова тряслась от смеха:

— Напугался? То-то. Вот умру, что ты будешь делать без меня, дурачок мой любимый? Пропадешь ведь!

— Идиотка пьяная. — Новлянский отвернулся, провел рукой по лицу. — Истеричка.

— А, слушай, брось. — Она сползла с дивана и на нетвердых ногах заковыляла к стеклянной двери на террасу. — Скучно с вами. О Сорди вы говорить не хотите, о бабочках не хотите, об убийстве тоже не хотите. Пойду я от вас, пожалуй. А.., вы не видели Григория Ивановича? — спросила она капризно.

— Нет, — Мещерский с сожалением покачал головой.

— И я, представляете? С утра не видела. Он меня избегает. Я ему крайне неприятна, наверное, — она уже закрывала за собой дверь. Потом просунула в щель растрепанную голову. — А ты, Пит, учти: случись что со мной — ты про-па-дешь!

— И часто с ней такое? — сочувственно поинтересовался Мещерский, когда пьяная барышня лишила их своего общества.

— Нет, не часто, — Новлянский говорил отрывисто. — Это стресс. Шок. Она просто переживает эту смерть. По-своему.

— Да, конечно, — Мещерский согласился слишком быстро. — Причина есть.

— Есть, — Новлянский смотрел на него в упор. — Ты, значит, будешь все эти дела у нас тут вертеть?

— Какие дела?

— Ну, с милицией все улаживать, с прокуратурой. Ты и Кравченко?

— В такой ситуации с этими учреждениями вряд ли что удастся уладить полюбовно, — Мещерский вздохнул: глупо, конечно, скрывать, что их наняли, раз об этом всем уже распрекрасно известно. Но придется: от Зверевой на этот счет разрешения никакого пока не поступало.

— Марина всегда кого-нибудь да найдет. — Новлянский говорил о своей бывшей мачехе странно. Эта «Марина» в его устах звучала так, словно он говорил о своей ровеснице. Однако не зло, не насмешливо даже, а с ноткой сочувствия и теплоты. — Что ж, это ее право. Она всему тут хозяйка. А людей она выбирать умеет.

— Что ты имеешь в виду? — Мещерский прищурился:

«Ах, „яппи“, мы с тобой на „ты“ уже железно».