Темный инстинкт

— Мы. Сергей первый заметил из машины.

— Он ведь вроде где-то в кустах лежал. Мне парень из розыска сказал.

— Ну, не совсем. Там у вас от задней калитки тропинка ведет к колодцу.

— Знаю. Артезианская скважина. Колодцы в самом начале застройки тут бурили, когда на дачах только-только водопровод проводили. Потом вода ушла, а дырки остались.

— Колодец забит. Вот возле него Шипов и…

— Какой удар для Марины, — Зверев потер рукой подбородок. — Какой страшный удар! Как-то все у нее пошло черной полосой — сначала смерть Стаса, потом у Генриха инсульт — год с сиделками, врачами, потом еще одна трагедия, а теперь вот Андрей умер.

— Простите, а кто такой Стае? — спросил Мещерский.

— Новлянский. Хотя они давно разошлись, отношения у них были самые дружеские. Дети — я имею в виду Лисенка с Петькой — подолгу жили у Марины, она их как родных любит. За границей на ее средства учились: Алиса в Центре киноискусства и режиссуры в Венеции, Петр экономический факультет избрал. Так что на ноги встали с ее поддержкой. А Стае не возражал. У него своих проблем хватало — не до детей было. С женщинами ему после Марины все как-то не везло, пить стал от неустроенности.

Мы с ним иногда встречались в Москве, в ресторане сидели. Жаловался он мне все. А похож был на старого бездомного пса-дворнягу.

— А с другими мужьями вашей сестры вы тоже были знакомы? — Мещерский решил: раз уж этот дубляжник настроен сегодня столь подозрительно общительно (на ответную откровенность, что ли, вызывает?), надо этим воспользоваться. — Я имею в виду…

— Генриха фон Штауффенбаха? Милейший мужик был, — Зверев усмехнулся. — Он наполовину австриец, наполовину швейцарец. Пять языков знал. Но по-русски ни гугу. Они с Мариной дома по-немецки говорили, по-итальянски, по-французски. Смешно так. А жили душа в душу. Ну, естественно, при такой разнице в возрасте он ее .просто боготворил.

— И большая разница?

— Постойте-постойте, да, он ее был старше почти на… тридцать два года. Умер-то восьмидесятитрехлетним.

— Вот что значит альпийский воздух! Наши-то старички в таком возрасте уже кашку манную жуют, а эти горнолыжники из Давоса еще и дела обделывают, и любовь там, и деток, — восхитился Кравченко. — Откуда только силы берутся?

— Кстати, о возрасте. Близкий друг Генриха Энтони Куин — ну естественно, помните «Дорогу» Феллини? Я его, между прочим, дублировал — когда мы встречались в Лугано, старик этому очень смеялся. Так вот, они домами дружили лет сорок. — Зверев закурил новую сигарету. — Так в девяносто три старина Тони вдруг взял и женился на одной молоденькой девице. И у него родился сын. Он звал Генриха с Мариной на крестины в Штаты. Только Генрих уже тогда на коляске, как Рузвельт, передвигался — первый инсульт. Потом второй. В результате паралич. И началось — клиники, санатории, врачи, потом его к искусственному жизнеобеспечению подключили. Считай, трупом пять месяцев под капельницей пролежал. Марина все терпела, хотя страдала ужасно. А как умер — новые неприятности: судебный процесс по наследству, — Зверев прищурился. — Я к ней летал тогда в Италию, в Швейцарию. На суде даже однажды присутствовал — кошмар. Хуже нашего. Адвокаты, совет директоров, юридическая служба компании — ни черта нам, русским, не понятно. Но тревожно.

Да, ребята, лучше быть богатым и здоровым.

«И получить в результате к собственной славе и состоянию капиталы швейцарского магната, — резюмировал про себя Кравченко. — Так попереживать очень даже можно. От такого „кошмара“ мало кто у нас откажется».

— С Андреем Марина познакомилась в момент острого душевного кризиса. Ну помните, Элизабет Тейлор в «Сладкоголосой птице юности»? Та же самая ситуация. Или Вивьен Ли в "Трамвае «Желание». Между прочим, я и эти фильмы на телевидении озвучивал.

— Неужели вы дублировали и таких прославленных актрис? — наивно-ядовито осведомился Мещерский. — Это грандиозно! Значит, ваш голос позволяет вам…

— В «Трамвае» я говорил за Марлона Брандо. — Зверев жестко улыбнулся. — Вы меня с кем-то перепутали'; Сережа. Мой голос, — он сделал особое ударение, — для озвучивания прекрасного пола не годится. К счастью.

— А вы слышали Андрея на сцене? — Кравченко быстро перевел разговор на другую тему. — Он вообще пел в театре или нет?

— За границей — да. Вернее, только начинал петь. Марина в прошлом году — они только-только зарегистрировали брак — устроила ему три выступления в своих концертах. Успех был ошеломляющим. Ну как всегда у нее.

И в Италии о нем заговорили, как о втором Маркези, новом Алессандро Морески.

— Это кто такой, простите? — уточнил Мещерский.