Темный дом

Садовников вырвался из холодных объятий шевелящегося мха. Большой судорожно менял магазин, с перепуга пытаясь вставить его нижней стороной.

– Баловаться! И веселиться! – объявила Ангелина, с прищуром глядя на сталкера. В ее глазах сверкал лиловый огонь. И снова на людей хлынул поток «горничных», «охранников», «тусовщиков» разных полов.

– Сюда давай! – проорал Хыча, зазывая сталкера и Большого в столовую.

Садовников подцепил мыском ботинка ремень ружья, подтолкнул его к Хыче. Тот схватил оружие и скосил дробью ближайших бесноватых обитателей особняка. Снова вспыхнули и взвились огненные молнии. Кто-то оглушительно заорал, и сразу же ударила в нос вонь горелого мяса.

Садовников ввалился в столовую, он продолжил стрелять с пола, паника заставляла его снова и снова стискивать спусковой крючок, пока ПМ не заперхал вхолостую. Пули уходили в клубы дыма и языки жирного пламени, вряд ли они причиняли неведомому врагу мало-мальский вред.

Как только пистолет замолчал, на линии огня появился Большой. Он захлопнул дверь, суетливо пихнул плечом статую Венеры, сбрасывая ее поперек прохода, а следом – рыцарский пластинчатый доспех, аквариум с дохлыми рыбками, кадку с карликовой пальмой, – в общем, что попадало под руку, то и использовал для возведения баррикады. Причем проделал все быстро, словно на новых батарейках.

Сталкер в завершение помог ему подтащить к дверям тяжелый обеденный стол. Потом же оба в изнеможении упали на пол. Только теперь Садовников смог оглядеться и как следует осмыслить происходящее вокруг. Из-за двери проникал дым и слышалась отчетливая возня. Ясный пень – дверь и баррикада долго не выдержат. Хыча извивался на паркете, силясь стащить разгрузку и чадящий бронежилет. Его босяцкое лицо рассекли алые полосы свежего ожога. Садовников отстраненно подумал, что Хыче следует помочь, но он абсолютно выбился из сил, в груди стучало так, что казалось, вот-вот сердце вывалится наружу.

За окнами особняка была ночь. А может, просто стекла поляризовались под действием какой-то аномалии.

Кстати, об аномалиях. В центре столовой медленно кружила полупрозрачная сеть, похожая на кровеносную систему. Энергия этой аномалии была столь велика, что ее структура и пульсирующие внутри токи стали видимыми.

– Кто… это был? – смог, наконец, проговорить Большой. Он дышал, как собака, разве что язык не вываливал. – Мутанты? – спросил, вспомнив о фантазиях Виталика.

– Вряд ли. – Садовников вставил в ПМ новый магазин. – Аномалии. Маскирующиеся под людей аномалии. Возможно, они сохранили часть личности или какие-то воспоминания…

– Я, блин, ранен, на! – с обидой в голосе перебил сталкера Хыча. – А ты какую-то пургу несешь, на!

Садовников и Большой на четвереньках подползли к страдающему спутнику.

– Чемодан! Они прожгли мне чемодан! – охал Хыча.

Грудь и живот братка покрывали багровые сочащиеся пятна. Большой присвистнул и обескураженно покачал головой.

– Что там? – заволновался Хыча. – Кишки на месте? Ливер на месте?

– Да цел твой чемоданчик! Такая знатная жировая прослойка, ее и пуля не пробьет! – Садовников утешил раненого, как мог. – Сало слегка поджарилось, но дырок нет.

– Больно, блин! – Хыча задрожал в беззвучных рыданиях.

– Да ты – крутой, братан! – попытался ободрить его Большой. – Мы бы сдохли, если бы не ты! Не парься – выберемся!

Дверь затрещала под натиском орды нелюдей. Стало жарко, как в духовке.

– Скучно! Скучно! – причитала с той стороны Ангелина. – Ну как же можно не любить клубнику?!

– Матьматьмать! – вторил ей Гопа.

– Попробуем через окно! – Садовников подхватил Хычину винтовку, по стеночке обошел кружащую в центре столовой аномалию и выстрелил. Стекло лопнуло с сухим хрустом, точно гамбургская вафля. Из сколов хлынула смолянистая дрянь, вроде той, в которую превратилась портьера, закрывающая вход на лестницу в подвал. Проклятый особняк Шимченко поспешно затягивал образовавшуюся в боку рану, запечатывал прореху зловонной липкой лимфой. Было ясно, что этот путь для угодивших в ловушку людей закрыт.

Садовников бросил взгляд на «кровеносную систему». Что-то она напоминала…

– Что наверху? – спросил сталкер.

– Паркетный зал, – ответил Большой.

– Елка?

– Елка, чтоб ее…

Сталкер снова поглядел на пульсирующую энергией неизвестную аномалию. На стенах столовой дрожали пугающие кровавые отсветы.

«Пустила корни, значит… – подумал он. – Вот ты какая – сосна из Зоны. Или то, что притворяется сосной…»

– А что выше? На третьем?

– Комната Витальки, – ответил Большой, странно посмотрев на сталкера.

– Заварили кашу, – проворчал Садовников, поворачиваясь к трещащей двери. – Хыча, идти сможешь?

– Попробую. – Хыча вцепился в плечо Большого и со стоном поднялся. – Дай-ка мне волыну. Оставь себе ружбайку, если че – вместо костыля сгодится.

– Ха-ха-ха, – хмуро ответил Садовников, протягивая братку теплый ПМ рукоятью вперед.

– Что будем делать, командир? – пролаял Большой. На его испачканном сажей лице блистали глаза, наполненные страхом и отчаянной решимостью драться до последнего.