Темный дом

– В общем, тыры-пыры, мы идем внутрь. Если задержимся – подожди, не кидай пацанов сразу.

Садовников развел руками и ответил со вздохом:

– Подожду – не вопрос.

Хыча тоже скинул рюкзак и первый ступил на крыльцо.

– Костыль, ты бы хоть гайку бросил! – пробурчал он с нижней ступени.

– Конечно-конечно! – спохватился Садовников. – Ради вас – сколько угодно! Вот! – Он швырнул шестигранник на площадку перед дверью.

Большой вскинул автомат и хлопнул Хычу по плечу. Тот, громко пыхтя, стал одолевать ступень за ступенью.

Сталкер, щурясь, следил за неловким продвижением братков. В тот момент он, как ни странно, думал о своей книге. Ведь из этой ходки к проклятому дому с аномалиями могла получиться отличная история. Сейчас он понимал, что ради таких моментов, ради такого оголенного нерва, и стоило писать вообще.

Но какой будет прок от этой истории, если на ее пике, в самой кульминации, он оставляет рассказчика не у дел?

– Пацаны! – повинуясь порыву, крикнул он браткам в спину. – Притормозите! – А потом произнес, четко проговаривая каждое слово: – Я пойду первым.

Глава одиннадцатая

11 сентября 2015 г.

Новосибирская Зона Посещения,

особняк сенатора Шимченко

Садовников отпихнул дверь тростью. Створка попала в поле действия какой-то неизвестной аномалии: дерево мгновенно потемнело, обрастая серо-синей плесенью.

Из холла повеяло жарой и зловонием. Сталкер поводил перед собой тростью, словно слепой. Затем набрал в грудь побольше воздуха и перешагнул порог.

Помещение походило на сумрачный склеп. Паркет, стены, окна, потолок – все было покрыто тончайшим, почти прозрачным слоем темно-серой, смердящей жженым пластиком пыли. На оконных стеклах угадывались отпечатки ладоней и пальцев. Отпечатков было много. Эта картина могла бы напугать самого непрошибаемого отморозка, и Садовников боялся. Боялся как никогда в жизни. Свободная рука сама по себе тянулась к рукояти пистолета, но ее нужно было приберечь для гаек.

Сталкер ждал, пока глаза освоятся с полумраком. Хыча за его спиной переминался с ноги на ногу, как ретивый конь. Только было непонятно, в какую сторону он побежит, если дать ему волю. Вряд ли вперед.

Топка камина была забита несгоревшим хламом. Из этой кучи торчали ноги в берцах. Роскошное кресло сенатора поглотила «комариная плешь», шерсть расстеленной на полу перед камином шкуры белого медведя шевелилась, словно в ней копошилось сонмище личинок. На пыли, покрывающей стол, читались какие-то замысловатые закорючки, и воображение рисовало культистов в плащах с капюшонами, которые жгли здесь черные свечи и творили бесчеловечные ритуалы.

– Куда именно мы идем? – спросил Садовников.

– Сначала в подвал, – проговорил громким шепотом Большой. – За холлом – коридор. Лестница – поворот направо, не доходя до кухни. Вскроем сейф папика и заберем его барахлишко, чтоб он сильно не нервничал за его сохранность.

Само собой, сталкер не удивился, когда подтвердилось, что «спасательная операция» заключается в «спасении» секретов и репутации негодяя Шимченко. Все же сенатор добился своего: Садовников рискует жизнью ради чужих шкурных интересов. Что ж, игра уже идет, сталкер и сенатор по очереди повышают ставки, но время открывать карты пока еще не настало. То необъяснимое, что не позволило Садовникову погибнуть в «комариной плеши», дарило ему робкую надежду на благополучный исход авантюры с проклятым особняком.

Потому что секреты Шимченко – это только вершина айсберга. Никчемная шелуха, которую стремятся заполучить не совсем хорошие людишки для, надо думать, не совсем добрых дел, тогда как дом с аномалиями хранит множество вопросов и ответов абсолютно иного порядка.

– Сначала, стало быть, сейф… – повторил сталкер едко. – Так, а потом куда?

– Потом, по всем понятиям, надо попробовать найти Витальку или то, что от него осталось, – чуть смущенно, но все же с убежденностью добавил Большой.

Садовников оглянулся. Братки вытянули шеи, ожидая инструкций.

– Тогда предлагаю разделиться. Так мы сможем обыскать дом быстрее.

Хыча присел, точно ребенок, которого собрались насильно отвести от витрины в «Детском мире».

– Че ты гонишь, Костыль! – выдохнул он. – Я на такое не подписывался! Я тут тогда останусь!

Большой молча таращил глаза и шумно сглатывал. Было видно, что он солидарен с товарищем, хоть и пытается держать марку.

– Я пошутил, – пожалел братков Садовников и метнул гайку через зал. – Один на месте, второй – за мной шаг в шаг! – приказал он.

Хыча положил ему на плечо руку и двинулся, пригнувшись, словно спецназовец на зачистке здания. В деформированном оплывшем зеркале они отразились чудовищной человеческой многоножкой.

Стены и потолок коридора обросли шевелящимся мхом. Теперь это был темный ход, продуваемый горячим и сухим, как из сердца пустыни, сквозняком. По мху шли перистальтические волны, навевая мысли о сокращающемся пищеводе некого исполинского сверхорганизма.

Перед тем как пойти дальше, Садовников подозвал Большого.

– Жарко, – простонал тот, приблизившись. – Как в сауне.