Темный дом

– Ох, ешкин кот! – Горбатый шарахнулся, едва не кувыркнувшись с забора. – А я собирался туда забраться! Выходит, мужики, вы меня дважды спасли!

– Цыплят по осени считают, – хмуро проговорил Садовников, имея в виду, что они еще в глубине Новой Зоны, и до Периметра – пилить и пилить. Не факт, что не придется спасать в третий, четвертый – и так далее – разы.

– Я вот что подумал, – подал голос Кучерявый. – Втроем-то мы точно «пустышку» потянем.

Садовников подавил желание огреть его по голове палкой.

– Серьезно, – продолжил Кучерявый. – Подождем в лесу до утра – у меня, кстати, шахматы с собой есть, – а потом заберем хабар. Чего с пустыми руками уходить? – Сказав это, он встряхнул свой и без того набитый артефактами рюкзак.

– Забудь ты о «пустышке»! – прошипел Садовников, а потом махнул рукой: – Впрочем, черт с тобой… поступай как знаешь – не маленький. А я ухожу.

Он отвернулся от особняка и тут же увидел цепочку тусклых малиновых огоньков, приближающихся со стороны леса.

– Хорошо тебе, Костыль, – заканючил Кучерявый. – У тебя же нету дачи, которую нужно ремонтировать…

– Шухер, пацаны! – перебил его Садовников. – К нам гости!

Они шли, курили, подзадоривали друг друга руганью, бряцали оружием. Скорее всего – бандиты. Садовников никого не узнал, но в темноте глаза могли и подвести.

Сталкеры, точно обменявшись телепатическими сигналами, молча и слаженно вернулись на крышу гаража. У Садовникова возникло ощущение, будто он оказался в замкнутом круге повторяющегося кошмарного сновидения. Следом пришло заражающее отчаянием и тоской предчувствие, что он никогда не выберется из проклятого поместья Шимченко.

– «Пустышка»! – прошептал, точно заговорщик, Кучерявый и показал пальцем на металлочерепицу под ногами. Горбатый проявил интерес лишь из вежливости, с инстинктом самосохранения у него явно было получше, чем у Кучерявого.

– Что ты заладил – «пустышка»-«пустышка»! – пробурчал Садовников. – Как Старый со своей «трубкой»!

Горбатый ругнулся, а потом крепко впился ногтями Садовникову в плечо.

– Не поминай Старого в Зоне! – просипел он, распространяя чесночно-кариозный аромат. – Никто не знает, что с ним произошло!

Что верно – то верно. Садовников молча стряхнул руку Горбатого и решил впредь помалкивать. Захочется Кучерявому гробануться ради пары лишних квадратных метров кафеля и гидробокса с подсветкой – его право.

Тем временем перед главными воротами наметилась движуха. Сталкерам с их позиции на гараже не было видно, что именно там происходило, но понять суть оказалось немудрено, благо звуковое сопровождение вышло красноречивым.

Бандиты не особенно таились. Скорее всего, их привело к «домику» сенатора желание подобрать то, что плохо лежит. В общем, они руководствовались теми же резонами, что и Горбатый.

Не мудрствуя лукаво, бандиты взорвали главные ворота. Грохот заставил сталкеров вжаться в крышу, Садовников даже подумал, что от сотрясения часть особняка обрушится им на головы.

Не обрушилась.

Послышался мерзкий скрип сминаемого гармошкой металла – это одна из выбитых створок угодила в «комариную плешь». Кто-то разразился отборной бранью – вляпался, очевидно, в «зыбучий камень». Его ругань подхватили несколько голосов – так неудачник был извлечен из аномалии. Следом влажно чавкнуло, и голоса на несколько мгновений словно отсекло гильотиной. Характерный звук того, что в «комариную плешь» угодило человеческое тело, было трудно спутать с чем-то иным.

И снова – ругань, мат, подначки. Бряцание железа и шарканье подошв.

Хлопнула входная дверь.

Сталкеры затаили дыхание. Садовников стиснул пальцы на рукояти пистолета.

Шли минуты, тишина наматывала натянутые нервы на зубчатые колеса. Из особняка не доносилось ни звука. Ни шагов, ни голосов, ни выстрелов. В душе Садовников предпочел бы услышать пальбу. Это было бы ожидаемо, нормально в условиях Зоны, хотя в большинстве случаев и бесполезно.

Повеяло теплым ветерком. Слишком уж теплым для сгустившейся ночи. Садовников и Кучерявый переглянулись, а Горбатый что-то прошипел и махнул рукой – мол, глядите. Над крышей возникли языки бледного света, похожие на газовые факелы пугающих размеров. Свет мерцал, роняя на двор, на окружающие особняк строения и на лица сталкеров лиловые отблески. Наверное, это был атмосферный эффект, вроде огней святого Эльма. Но самым странным оказалось то, что в этом мертвенном свете сталкеры явственно увидели тончайшую стеклянистую пленку, покрывающую стены особняка. И под этой пленкой происходили какие-то процессы: перетекали гнойные соки, а вместе с ними – похожие на мельчайшую фосфоресцирующую пыль образования.

Садовников понял, что особняк перестал быть объектом пусть и находящимся на территории Зоны, но все еще принадлежащим миру людей.

Теперь это здание – лишь с большого расстояния похожая на оригинал подделка. Нечто живое. Возможно – не просто аномалия, возможно – нечто более сложное по своей природе и с более важными функциями.

Возможно – нервный центр Расширения. Или – его сердце.

Мысли Садовникова метались между прошлым, настоящим и возможным будущем.