Темный дом

– Может, мутант, как в Чернобыле?

– Может, но точно монстр какой-то.

Садовников вытащил пистолет. Зашарил взглядом по ближайшим деревьям, прикидывая, откуда сподручнее будет держать оборону.

Гаечка внезапно выругалась.

– Пацаны! Глядите – палка возле кострища! – произнесла она взволнованно. – Ни о ком она не напоминает?

– Костыль! – в один голос проговорили ее сопровождающие.

Садовников сплюнул пересохшим ртом. Теперь его или нашпигуют свинцом по самое «не могу», или же – наоборот. Даже если события будут развиваться по второму варианту, эти бандюганы не упустят возможности взять его за жабры, чтобы потом преподнести Штырю в качестве презента.

– Да! Это я – Костыль! – Садовников стянул с головы оставшиеся бинты. – А вы кого думали здесь встретить? Господина президента?

На той стороне зашушукались. До Садовникова доносились обрывки фраз:

– Резо сказал, башку снимет, если мы его… замочим, значит, по-тихому… Зона не выдаст… а Штырю его палку отдадим…

Спор неожиданно прервала Гаечка.

– Не сметь его убивать! – вскричала она, потом пояснила почти нежно: – Любит он меня.

Садовников затаился. Гаечка, вообще-то, сейчас должна быть в больнице. Филя ведь обещал… Филя много обещал: и что помогут с «экзо» соскочить, и что в Москве пристроят.

Значит, Гаечка не пожелала такой помощи. Значит, выбрала наркоту, Зону и компанию «мичуринских». Что ж, горбатого, как говорится, могила исправит.

– Костыль, выходи! – зазвенел голос Гаечки. – Выходи, дурилка, мы не будем стрелять – отвечаю!

Сталкер выглянул из-за дерева.

Ага, Гаечку сопровождали Кабан и Румын. Оба бандита были воинственными подпевалами Штыря. Оба – при «калашах». С ног до головы – в листве. Очевидно, как и Садовников, они переждали дождь наоборот, зарывшись в перегной, подобно навозным жукам.

– Ты почему не в больнице, Гаечка? – спросил Садовников строгим голосом.

– Да так… Надоели докторишки со своими запретами. – Гаечка задрала рукав футболки: татуировки на плече были заклеены лейкопластырем. – Ты меня подстрелил, солнце!

Садовников указал на зарубцевавшуюся рану на скуле:

– А ты – меня.

Кабан шагнул вперед. Казалось, что от его поступи содрогается земля.

– Штырь тебя на немецкий флаг порвет! Ты попал, фраер! Ты попал, понял? – Он вскинул автомат.

Сталкер отступил за дерево.

– Да уймись ты! – Гаечка ткнула бандита в бок.

Тот злобно хрюкнул и нехотя опустил ствол. Даже с расстояния было заметно, каким пунцовым стало его рыло.

– Костыль! Такое предложение! – Гаечка вышла на середину прогалины, подхватила трость и бросила ее Садовникову. – Ты идешь своей дорогой, а мы – своей. Друг друга не видели, ты понял, Костыль?

Садовников поднял трость.

– Рюкзак отдай мой… – попросил глухо.

– Сам заберешь. – Гаечка попятилась. – Мы уходим. Вы слышали, пацаны? Мы уходим!

Кабан и Румын по очереди выругались, сопровождая тирады жестами. Гаечка бросила на сталкера долгий взгляд, она будто хотела ему что-то сказать, но так и не собралась. Троица исчезла в зарослях.

Садовников выдохнул и опустился на землю. Прижался спиной к побитому пулями дереву. Спина болела, руки и ноги тряслись. В несколько глотков сталкер осушил флягу, но вкуса воды во рту не почувствовал. Сунул в губы сигарету, но, сделав лишь одну затяжку, заперхал, захрипел. Скомкал курево в кулаке и раздраженно бросил.

Эта встреча с Гаечкой – как удар ниже пояса. Садовников успел себя убедить, что позаботился о ее будущем, и что больше они никогда не увидятся. А тут – на тебе! Все вернулось на круги своя.

Хреново, что фляга опустела. Он не рассчитывал на такой расход воды. А ведь это только – половина пути. Причем – в одну сторону. Небольшая заначка, конечно, имелась, но придется жестко экономить.

Или вернуться все-таки на начало пути?

Сталкер выбрался на середину прогалины. Туч словно и не бывало, яркий свет спелого солнца дробился ветвями на косые лучи. В следующий миг Садовников понял, почему под куполом и вообще – в саду стало светлее. Листва, которая раньше действовала на нервы змеиным шипением, была высушена дождем наоборот: она скукожилась, свернулась в трубочки.

«„Трубка“ – есть сосуд истины…» – вновь зашептал в голове голос Старого.

Садовников хлопнул себя по лбу. Затем вынул из рюкзака полуторалитровую баклажку с запасом воды и принялся наполнять флягу. Закончив дело, он забросил рюкзак на спину, посмотрел на усыпанную гильзами прогалину, затем – на заросли, в которых скрылись бандиты, и пошел, сильно хромая, в другую сторону.

* * *

Он увидел просвет за стеной аномальной растительности лишь на исходе дня. Пространство по ту сторону ботанического сада было залито вишневым светом заката.

Садовников приободрился. Форсирование дебрей забрало уйму сил. И еще очень не хотелось оставаться на ночевку в этом месте.

Но, уже почти выбравшись наружу, он был вынужден залечь, потому что поблизости оказались старые знакомцы. Сталкера бандиты не заметили, они были заняты выяснением отношений.

– Куда ты, сучильда, нас привела?! – ревел Кабан. – Ты че, на пальцах нас развести собралась?!

– За суку ответишь! – зло прошипела в ответ Гаечка.