Темноводье

Но это будет еще очень нескоро. Пока же они увлеченно заряжали и разряжали пушки да пищали. Даже винтованную пищаль Кузнец показал: мушкет с нарезным стволом, «коя бьет зело далеко и точно».

«Нда, с концепцией стрельбы у меня хорошо, — закусывал губу вечно недовольный собой найденыш. — А вот с концепцией сабли…»

Фехтовать у него не выходило совершенно. Поначалу выяснилось, что у него на это просто руки не заточены. Для эффективной рубки потребны совсем иные мышцы, совсем иная гибкость суставов. Но это развить можно. А вот технику… Окружающие казаки, казалось, из утробы вышли вместе с саблями. До того ладно выходило у них, когда очередные бездельники выбирались на чистое поле перед городком и начинали фланкировать, а то и шутейные сшибки устраивали! Глядя на них, Саньке даже стыдно было, что он на поясе саблю носит.

А потом он увидел Ивашку сына Иванова.

Тот с легким шорохом вынул длинную и сильно закругленную саблю с полузакрытой рукоятью… и резко из плавного движения перешел в резкое! Клинок, украшенный гравировкой, размазался в воздухе, оплетая фигуру казака. Красота! «Делон», явно красуясь, закручивал саблю, посылал ее птицей вверх, а потом, не глядя, ловил ее в руку за спиной. Широкие махи рукой — и клинок с мощью рассекал воздух косым крестом. И сверху вниз, и снизу вверх. Казалось, в оружие сосредоточено столько силы, что оно рассечет всё на своем пути!

«Попрошу, пусть научит! — завороженный Санька не мог удержаться. — Заодно и повод спасибо сказать».

Одержимый новый желанием он решительно двинулся к «Делону». А тот только бровь выгнул.

— Дурной, да ты, верно, решил, что мы с тобой теперя друзья? — искренне изумился он и хмыкнул. — Ой, зря!

И запоздалое «спасибо» застряло ежом в горле у Извести.

— Ну чо за урод? — только и прошипел он в спину сероглазому красавцу.

«Сам научусь!» — мысленно топнул ногой покрасневший Дурной и впервые прилюдно вынул саблю. Рука к оружию уже привыкла. И он был уверен, что уж просто махать-то у него получится. Крутанул влево-вправо. Саньке казалось, что на него смотрят все. Смотрят и хихикают. Но казакам было как-то пофиг на глупые кривляния Дурнова. Тогда он снова стал махать. Невероятный жонгляж клинком — это еще не для него. Ему бы просто рубить научиться. И себя защищать…

— Никола-угодник!

«Делон», оказывается, никуда, скотина такая, не ушел. Стоял поодаль и старательно закатывал глаза к небесам. К которым и взывал. Без тени улыбки он подошел к найденышу.

— Ты и верно смерти ищешь, Дурной, — покачал он головой и задумчиво почесал свою идеальную бороду. — Вот что. Запомни: любой удар идет от задницы. Вбей это в себя. До самого зада чтоб дошло. Вобьешь — может, еще поговорим.

И ушел.

Глава 27

— Открывай, православные! — голосил перед воротами Василий Панфилов.

Посланный на север за ясаком, он вернулся более чем с прибытком. Нашел в тайге оленных тунгусов, да разжился у них тремя санками, в которые были запряжены тихие северные олешки. На них ясак оказалось в разы сподручнее везти. Олешков даже кормить особо не требовалось, те на отдыхе из-под снега еду выкапывали и отъедались.

Отряд заметили издали, так что ворота отперли чуть ли не раньше, чем казаки подъехали. Перепуганные шумом и гамом олени уперлись, но их заволокли в городок силой. Есаул правил к складу и орал довольный:

— Артюшка! Подь! Рухлядь мягкую для государя привезли! — заметив Саньку, что отирался неподалеку, Василий скомандовал. — Дурной, примай соболей!

Санька последние месяцы старался никакой работы не чураться. Если это не наглое принуждение, то такая работа позволяла ему сходиться со всё новыми и новыми людьми. Он уже не чувствовал себя таким чужим. Так что и сейчас с радостью кинулся к нартам. Связки соболей сверкали на солнце — мех был просто первоклассный. Такой один хвост на рубль с полтиной потянет!

«Завхоз» Петриловский уже отпер двери, вынес на свет доску, на которой разложил разбухшую от сырости ясачную книгу, чернильницу, заточенные перья. И начал степенно принимать ясак.

— От князьца Тимчи — двадцать и семь соболей! — Дурной быстро перекидывал связку к складу, но Артемий не только пересчитывал, но и осматривал каждую шкурку. Соболь с дыркой, даже зимний, мог в цене и вполовину упасть. Только после этого важно кивал Саньке, сволачивай, мол, и выводил в книге «К» и «З».

— От князца Пози — один сорок без трех соболей! Токма эта рухлядь помельче и похужее.

— От князьца Туругея — двенадцать соболей и две черные лисы!

— От князьца Эрдирара (это не гиляк, а тунгус) — двадцать и один соболь, да шуба соболья, а в ей шестнадцать пластин!..

Дурной, не оставивший надежды разобраться в скорописи XVII века, долгие минуты ожидания с мехами впустую не тратил, а глядел, какие вензеля выводит «завхоз». А кроме того, мозг его совершенно механически суммировал складывал соболей.

— Артемий, — не удержался он, чтобы похвастаться своим маленьким успехом. — Кажется, ты внизу ошибся. Соболей-то всего 166. Это ведь «рцы», «кси» и «зело»? А ты, видать, по ошибке по итогу вместо «кси» поставил «како».