Тёмное солнце

Лишь чудом Гилота увильнула от её крепких рук, попятилась и тут же попала в жидкую толпу, посмеивающуюся и что-то оживлённо обсуждающую. От толчка пара зевак без сопротивления расступились.

— Смотрите, глядите, пяльтесь! Все, как на подбор! — выкрикивал торговец.

— Отборные уроды! — с хохотом откликнулся кто-то из зевак.

Вокруг грянул нестройный смех.

Гилота с любопытством обернулась. На свободном пятачке ярмарочной земли стояла повозка с большой железной клеткой. На облучке скучала пара охранников, без всякого интереса поглядывающих за выстроившимся перед повозкой «товаром», и это были рабы. Десяток, не больше, зато какие. Гилота тут же поняла, почему именно они собрали вокруг себя любопытствующую публику. «Отборные уроды». Все на коленях, с опущенными взглядами. Одеты в грязную мешковину. Синекожий и черноглазый северный варвар, калека с удлинёнными костями, калека с коростой на коже, делающей его похожим на живое дерево, большеголовый карлик, косматый ведьмак с клеймом на щеке… Переведя на него взгляд, Гилота замерла. Моргнула удивлённо.

— Настоящий громила с каменной башкой! Колотите его хоть оглоблей по морде — всё выдержит! — не унимался торгаш.

Он дёрнул за ошейник и потащил вперёд крупного лысого детину, широкоплечего, с бугрящимися под кожей мышцами и узколобым обезьяньим лицом, и Гилота, взглянув мельком, поняла, что не так с этим «товаром». Детина был слабоумным. Улыбался, как ребёнок, доверчиво заглядывал в лица хихикающим зевакам.

Гилота снова взглянула на раба с клеймом на лице.

«Нет, быть такого не может…»

— Ох, леди! — воскликнул торговец. — Редко же почтенные дамы удостаивают вниманием подобные выставки!

От него не укрылось её странное внимание именно к одному «товару», потому что следом торговец потащил за ошейник именно его.

— Вот, к примеру, послушная зверушка для любителей экзотики! Видали когда-нибудь такое, а?! Колдун из самой столицы! Отдам за три медяка, если кто укажет, где на торжище найдётся второй такой! А если не найдёте — с вас всего три либры или восемь динаров!

На каждую выкрикнутую фразу он дёргал раба за ошейник, и тот неловко полз за ним на коленях.

— Дорого! — насмешливо заявил кто-то из зрителей.

— Возможность похвастаться перед друзьями цепным колдуном стоит не один золотой, в самом-то деле! — в тон ему откликнулся торгаш. — Вы же глядите повнимательнее, ну! — И пинком под зад пихнул раба под ноги «почтенной даме».

Гилота отметила взглядом путь к отступлению. А торгаш схватил мужчину за длинные, сбитые колтунами волосы, задрал голову и полез пальцами в рот.

— Зубы все целые! Кости крепкие! Глядите, леди, глядите!

Захотелось развернуться и уйти. Гилота смотрела, как заворожённая. Шум ярмарки отдалился.

Невольник был грязный, страшный и смиренный, как живой труп. Равнодушно перенёс и демонстрацию зубов, и ощупывание мышц. Когда отпустили — уронил голову, глядя в землю и спрятав лицо за свалявшимися волосами. И даже когда торговец рванул на нём лохмотья, не шелохнулся, чтобы прикрыться. Гилота увидела гораздо больше, чем стоило.

«Это не может быть он».

Она попыталась убедить себя, что ошибается, приписывая чумазому и изуродованному человеку знакомые черты. Сколько лет прошло с тех пор, как тот, сохранённый в памяти мужчина стоял перед ней с оружием в руках, пылающий праведной яростью и готовый пролить кровь? Или… когда она увидела его впервые, и он был совсем иным?

Гилота склонилась, позвала беззвучно, одними губами:

— Сэр Томас?

Иногда люди чудесным образом узнают собственное имя, сказанное даже в мыслях.

Он услышал. Не поднял головы, только плечи напряглись. Гилота выпрямилась, подавив острое желание коснуться его склонённой головы, чтобы убедиться, что это — существо из плоти и крови, а не чудовищное видение. Но она не шелохнулась, только прикрыла глаза, ощущая сгущающийся где-то внутри ледяной холод.

«Вот как. Сэр Томас, где же ваш верный меч?..»

Когда-то она одним прикосновением изменила его судьбу, а он стал её смертельным врагом. Но они расстались навсегда, их разделил целый всепоглощающий цикл, сколько лет прошло с тех пор?

Что делает время с созданием её рода? Оно умножает их силы. Что может сделать время с человеком? Лишь стереть в пыль и развеять без следа.

Гилота отступила, выбралась из толпы и медленно побрела прочь. Она пыталась сказать себе, что всё бесполезно. Каждый выбирает себе дорогу, и этот мужчина однажды стоял на перепутье и принял главное решение в своей жизни. Он шёл путём, который сам называл "праведным" и "священным". Теперь он стоит на коленях там, где закончилось его долгое путешествие.

Никто не вправе лишать человека этого высшего счастья — собрать плоды собственных многолетних трудов.

Сама она не имеет к этому ни малейшего касательства. То была другая женщина, её звали Оресия, она давно умерла. Хватит думать об этом, выбрось из головы и иди своей дорогой, она ещё длинна.