Темное пророчество

— Вы уверены, что это безопасно? — я думал, только Мэг может быть настолько чокнутой.

Талия выгнула брови:

— Не их вина, что они были натренированы для битвы. Мы поездим на них какое-то время, перевоспитаем, а затем найдём безопасное место, где они смогут мирно жить. Мы привычны к диким животным.

Охотницы уже сняли со страусов шлемы и колючую проволоку, вытащили из клювов стальные импланты, что было намного удобнее и делало их (немного) менее смертоносными.

Джимми прохаживался посреди стаи, почёсывая шеи страусов и разговаривая с ними успокаивающим тоном. Он выглядел безупречно в своём коричневом костюме, абсолютно невредимый после утренней битвы. Его странного оружия в виде хоккейной клюшки нигде не наблюдалось. Значит, таинственный Олуджиме был гладиатором, бухгалтером, волшебным воином и заклинателем страусов. Почему-то я даже не удивился.

— Он пойдёт с вами? — спросил я.

Талия засмеялась:

— Нет, он просто помогает нам собраться. Кажется хорошим парнем, но не думаю, что он подходит для Охоты. Он даже не… эм, греко-римский тип, так? Я имею в виду, он не ваш потомок, не олимпийцев.

— Нет, — согласился я. — У него абсолютно другие предки.

Короткие колючие волосы Талии трепал ветер, будто реагируя на её волнение:

— Ты имеешь в виду других богов.

— Конечно. Он говорил о йоруба, хотя, признаю, я совсем немного знаю о них.

— Как это возможно? Разные пантеоны богов бок о бок?

Я пожал плечами. Меня часто поражало ограниченное восприятие смертных, как будто во всем мире был выбор только из двух вариантов. Иногда смертные казались застрявшими в своём мышлении так же, как в своих телах-мешках мяса. Не то чтобы боги были лучше.

— Почему это не может быть возможным? В древние времена это было довольно распространено. У каждой страны, а иногда даже у каждого города был свой пантеон богов. Мы, олимпийцы, привыкли к жизни в условиях… эм, конкуренции.

— Значит, ты бог солнца, но какое-то другое божество из какой-то другой культуры — тоже бог солнца?

— Именно. Разные проявления одной истины.

— Не понимаю.

Я раскинул руки:

— Честно говоря, Талия Грейс, я не знаю, как объяснить лучше, но ты определённо достаточно долго пробыла полубогом, чтобы знать: чем дольше ты живёшь, тем страннее становится мир.

Охотница кивнула. Ни один полубог не смог бы поспорить с этим утверждением.

— Послушай, — сказала она, — если доберётесь до Лос-Анджелеса по пути на запад, имейте в виду, что там учится мой брат Джейсон и его девушка Пайпер Маклин.

— Я к ним загляну, — пообещал я. — И передам привет.

Её плечи расслабились:

— Спасибо. Если я буду говорить с госпожой Артемидой…

— Да, — я попытался подавить всхлип. Ох как же я скучал по моей сестре! — Передай ей мои лучшие пожелания.

Она протянула руку:

— Удачи, Аполлон.

— И тебе. Счастливой охоты на лис.

Талия горько засмеялась:

— Сомневаюсь, что она будет счастливой, но спасибо.

Последний раз, когда я видел охотниц, они ехали рысью на страусах вниз по Саус Иллинойс Стрит, направляясь на запад, будто преследуя полумесяц.

Глава 42

Блины в дорогу.

Вам нужен провожатый?

Гляньте на грядку

СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ Мэг разбудила меня пинками:

— Пора отправляться.

Мои веки распахнулись, я сел, постанывая. Когда ты бог солнца, редко удаётся поспать подольше. И вот я простой смертный, а люди всё равно будят меня ни свет, ни заря. Я тысячелетиями был светом и зарёй, я устал от этого.

Мэг стояла у моей кровати в пижаме и красных высоких кедах (о боги, она что, спит в них?), из носа у неё как всегда текло, в руке она держала полусъеденное яблоко.

— Полагаю, ты не принесла мне завтрак?

— Я могу кинуть в тебя этим яблоком.

— Забудь. Я встаю.

Мэг ушла, чтобы принять душ. Да, иногда она мылась. Я, как мог, оделся, собрался и пошёл на кухню.

Пока я ел свои блинчики (ням), Эмми что-то напевала и грохотала приборами на кухне. Джорджина сидела напротив меня, раскрашивая картинки, пятками пиная ножки стула. Джозефина стояла у сварочного поста и с радостным видом плавила пластины листового металла. Калипсо и Лео, отказавшиеся прощаться со мной под предлогом того, что мы скоро встретимся, стояли у кухонной стойки и спорили, что Лео должен взять с собой в путешествие в Лагерь Юпитера, швыряя друг в друга беконом. Всё это выглядело так уютно и по-домашнему, что мне захотелось вызваться мыть посуду, если благодаря этому я останусь ещё на день.

Литиерсис сидел рядом со мной с огромной чашкой кофе. Раны после битвы почти затянулись, но его лицо всё равно походило на систему взлётно-посадочных полос аэропорта Хитроу.

— Я присмотрю за ними, — он махнул рукой в сторону Джорджины и её матерей.

Я сомневался, что за ними нужно было присматривать, но не стал об этом говорить. Ему было необходимо самому узнать, как жить в новой обстановке. Даже мне, славному Аполлону, иногда приходилось открывать для себя что-то новое.

— Уверен, тебе здесь будет хорошо. Я доверяю тебе.

Он горько усмехнулся:

— Не понимаю, почему.