Темное пророчество

Я набросилась на миску, в которой лежали два толстых ломтя сухого хлеба и стоял кувшин с несвежей водой. Я не помнила, когда ела в последний раз, и поглощала эту жалкую трапезу, словно оголодавшее животное. Свой ломоть хлеба я съела за два укуса, а когда наконец набрала немного воды в совершенно пересохшее горло, она показалась мне самым дорогим вином на свете. Невероятное ощущение!..

Люсифер тоже без колебаний принялся за трапезу, и когда я протянула ему полупустой кувшин, он несколькими глотками выпил всю оставшуюся воду. Я с удовольствием съела бы и миску, так все еще ныло у меня в животе от голода – но вместо этого снова уселась на нары и прислонилась к стене. Мне хотелось кричать, ругаться и бить по стене так сильно, чтобы замок содрогнулся!

Борясь со слезами, я смотрела, как Люсифер, беспокойно шагая туда-сюда, трижды попробовал взломать этот проклятый замок – и наконец ударил кулаком в стену и с чувством выругался.

В какой-то момент я больше не могла смотреть, как он ковыляет по камере.

– Да прекрати же мельтешить! – крикнула я ему.

Пораженный, он повернулся ко мне. Я никогда раньше на него не кричала.

– Я больше не могу этого вытерпеть, – прошептала я, подавляя рыдания.

Вздохнув, он сел рядом со мной. Под глазами его были темные круги, а кожа выглядела очень бледной. Положив локти на колени, он закрыл лицо руками. Я никогда не видела его столь отчаявшимся и потерянным одновременно.

Мы долго молчали, и я даже подумала было, что Люсифер никогда больше не заговорит – но он наконец открыл рот.

– Я боюсь, – признался он. Конечно, все люди чего-либо боялись – но если уж Люсифер открыто признавался в собственном страхе, дела действительно обстояли плохо.

– Я никогда не желал ничего так, как свободы, – продолжал он. – Я хотел быть свободным от своей матери, от своих обязанностей принца и потомка Дьявола – и вообще от всего этого проклятого мира. Иногда я не мог больше терпеть. В такие моменты я вскакивал на коня и просто уезжал, отдаваясь на его волю и гадая, куда же он меня привезет.

Наши лошади! Во всем этом хаосе я совершенно забыла об Аннабель и Скорпиусе. Люсифер успел спрятать их в лесу до того, как мы последовали за солдатами. Надеюсь, Леннокс или Астра нашли их и позаботились о них. Я не хотела даже представлять себе, что будет с лошадьми, если они попадут в чужие руки.

Возьми себя в руки, Тара! Ты хотела изгнать все темные мысли из головы!

Мой внутренний голос, конечно, опять оказался прав, поэтому я продолжила слушать Люсифера. Конечно, с нашими лошадьми ничего не случилось.

– Иногда Скорпиус вывозил меня в лес, а иногда на берег, – продолжал он. – Когда я стоял у океана и смотрел вдаль, то представлял себя птицей. Думал, что могу просто расправить крылья и улететь, удрать ото всех своих проблем и обязанностей и позволить ветру нести меня, паря над гладкой поверхностью воды. В какой-то момент мне неизбежно приходилось возвращаться на грешную землю – и вот тогда мне хотелось кричать. Выплеснув эмоции, я не чувствовал себя лучше, но знал, что сумел насладиться хотя бы кратким мигом свободы. Потом мне обычно некоторое время удавалось достойнее справляться с проблемами. А в один из дней, – закончил Люсифер, – ты пришла в мою жизнь – и изменила ее. Ты сумела сделать мои встречи с матерью или треклятым кузеном Максимом более терпимыми – в тяжелые моменты мне было достаточно просто о тебе подумать. Ты сделала меня лучше. Для меня ты всегда была синонимом свободы. А теперь мы заперты в этой проклятой камере, и я даже не знаю больше, что такое свобода!

Я чувствовала его боль и отчаяние настолько сильно, словно это были мои собственные чувства. Я не хотела – и не могла – позволить ему страдать еще больше. Взяв его за руку, я переплелась с ним пальцами.

Во время вчерашних вынужденных передвижений по замку я сумела немного осмотреться – и понимала теперь, где мы находимся. Окно нашей камеры выходило в парк, который после нашего прибытия в замок я обнаружила за воротами внутреннего дворика. Если посмотреть за решетку, можно было увидеть серую скалу. С другой стороны от замка наверняка находился океан.

– Слышишь? – прошептала я. Мы прислушались к тишине. Ее нарушали не только наше дыхание и редкие крики стражников, но и кое-что еще.

– Закрой глаза, – прошептала я Люсиферу. – Тогда ты все сам почувствуешь.

Когда он смежил веки, я сделала то же самое, услышала, как вокруг замка завывает ветер – и, казалось, в следующее мгновение ощутила его в волосах. Вдалеке я слышала тихий мерный шум океана, волны, равномерно накатывавшиеся на пляж, и крик чаек. Я ощутила на языке соленый ветерок, почувствовала легкое покалывание в руках, когда на них упали маленькие капельки воды, тепло солнечных лучей, согревавших кожу, – и чуть было не улыбнулась.