Темное пророчество

Они с Ленноксом отвезли нас двоих в Черный замок и передали на попечение Элеоноры. Ведьма промыла и перевязала наши раны. Затем нас с Люсифером оставили одних.

Поле брани было уже расчищено. Из тысячи солдат регулярной армии, сражавшихся на нашей стороне, выжила примерно половина. Пала и большая часть добровольцев. Просека была перекопана под братскую могилу, служившую павшим с обеих сторон последним пристанищем. Среди убитых был и Максим, двоюродный брат Люсифера – но, похоже, никто из моих друзей его особо не оплакивал.

Все выжившие раненые были доставлены в лазарет, где Элеонора, другие добрые ведьмы и обычные целители и целительницы хлопотали над ними не покладая рук.

Благодаря Люсиферу мы выиграли битву, хотя со стороны наших врагов потерь было меньше. Победа эта стала для меня некоторым утешением. В конце концов, все принесенные жертвы оказались, по меньшей мере, не напрасными.

Трансакийцы были захвачены в плен и являлись теперь собственностью Сатандры, как и все королевство Трансаки. Фрейя обсуждала дальнейшую судьбу пленников со своими ближайшими советниками.

Лунария находилась в трауре – ведь погибла Королева Света. Только теперь я осознала весь трагизм смерти матери – а до этого настолько сосредоточилась на гибели Леандера, что совершенно о ней забыла. После смерти королевы законным наследником престола должен был стать Леандер, но и его не стало. Таким образом, корона матери теперь перейдет либо к Тессе, либо ко мне – в зависимости от того, кто из нас унаследует ее дар. Впрочем, поскольку у меня не было ни солнечных глаз, ни каких-либо магических способностей, из этой чаши, вероятно, предстояло испить сестре.

К моему стыду, в душе промелькнула крохотная искорка облегчения. Стать королевой Лунарии – вот чего мне сейчас только и не хватало!

– Люсифер, Фрейя хотела бы поговорить с тобой, – наконец закончила Астра и обеспокоенно посмотрела на брата.

– Я останусь с Тарой, – прорычал тот не терпящим возражения тоном.

Наверное, мне стоило бы не соглашаться на такую жертву с его стороны, чтобы у него не возникло новых проблем с матерью – но сейчас я не смогла бы вынести одиночества и поэтому промолчала. Ах, Тара, Тара, самовлюбленная ты сука.

Астра лишь кивнула и вышла из комнаты вместе с Ленноксом. Мы с Люсифером снова остались одни.

Новости. Целое море новостей. Жизнь ни на секунду не остановилась, а неумолимо двигалась дальше.

С моей стороны правильнее было бы расправить плечи, вытереть слезы и встать. Тогда Люсифер мог бы поговорить со своей матерью, а затем присоединиться к Астре и Ленноксу, которые ухаживали в лазарете за легко раненными.

Я могла бы вернуться в Тонду, поздравить сестру с новообретенным титулом и помочь ей с решением множества задач, которые теперь явно не давали ей покоя. Я могла бы поприсутствовать на торжественных похоронах матери и Леандера, а затем попытаться вернуться к нормальной повседневной жизни.

Выдача желаемого за действительное. Несбыточные мечты. Для меня больше никогда не будет нормальной повседневной жизни!

И нет, я не пойду на похороны Леандера, чего бы от меня ни требовали правила поведения при королевском дворе. Я останусь здесь и буду в тишине оплакивать мать, брата и всех остальных павших.

А потом, в какой-то момент, я, возможно, и встану с этой кровати – но до тех пор пролью как минимум еще целое ведро слез.

* * *

Я непрерывно рыдала, оплакивая своего брата. Стоило мне подумать о том, что мы пережили вместе и что могли бы еще пережить в ближайшие годы, – и слезы лились сами собой.

Я грустила не только по Леандеру, но и по матери. Мать моя была такой гордой, строгой, но хорошей женщиной. Она лишь притворялась неприступной и на людях надевала маску, чтобы казаться неуязвимой, но в последние дни перед битвой мне посчастливилось узнать ее по-настоящему. Она гордилась мной и беспокоилась за меня.

Она сделала все, что было в ее силах, чтобы защитить Лунарию и ее народ. В конце концов, этого оказалось недостаточно – прошлое в лице Авана настигло и убило ее. Тем не менее память о ней навсегда сохранится в сердцах всех жителей Лунарии. Я запомню ее строгой, но прекрасной матерью; все остальные – жесткой, но справедливой королевой.

Я пролила несколько слез и по воинам, погибшим на поле брани. Я оплакивала не только храбрых мужчин и женщин, сражавшихся на нашей стороне, но и павших трансакийских солдат. Некоторые из них погибли от моей руки. Я снова стала убийцей – и в этот раз мне не удастся с такой легкостью, как в прошлый, забыть о произошедшем. На поле брани я подавила все чувства и превратилась в бездушную, убийственно-жестокую боевую единицу. Я уничтожала людей, словно те были не более чем бешеными псами-кровопийцами, и без колебаний перерезала им глотки.

При этом я ничего не чувствовала, совершенно ничего – ни сожалений, ни колебаний, ни недоумения по поводу собственных действий.

Все эти чувства гигантской волной затопили меня сейчас.

– Я чудовище! – рыдала я.