Темное искушение

Я оставалась в постели два дня, и с каждой секундой это не нравилось мне все больше и больше. Единственное, что удерживало меня тут, – осознание того, что кто-то в этом доме ненавидел меня так сильно, что отравил. А потом внутренний голос принимался скандировать, что я ужасный человек, виновата в том, что случилось с Адриком и заслужила все это.

В голове у меня творился кошмар.

Вчера Кирилл счел меня полностью здоровой. Ронан, тем не менее, не показывался с тех пор, как отнес в комнату и раздел догола. Я не знала, чего ожидать. Конечно, не извинений за случившееся. Но простое: «Рад, что ты не умерла» – было бы милым. Он даже не прислал женоненавистнической записки с угрозами съесть меня.

Снова казалось, что он вовсе не думает обо мне, тогда как его образ то и дело вставал перед глазами, словно неваляшка… особенно после того, как, глядя мне в глаза, признался, что в восемь лет мать практически столкнула его в реку. Я молила о том, чтобы Ронан не начал рассказывать о сиротской жизни на улицах. Иначе можно уже готовиться к тому, чтобы безропотно передать свою душу.

Когда Юлия поднесла к моим губам полную ложку супа, я раздраженно отвернулась. Она взяла на себя эту лишнюю рутину ухода за больной, лишь бы позлить меня. Я не была парализованной. На самом деле, я скорее бы умерла от ее внимания.

Ложка слегка накренилась – может быть, Юлия и старая дева, но руки у нее никогда не тряслись, – и капля горячего супа пролилась мне на футболку.

– Серьезно? – проворчала я. Меня тут же прервали, сунув ложку в рот.

Я, сморщившись, выплюнула ее. Она небрежно убрала ложку, чтобы наполнить ее снова. Я откинула одеяло и выскочила из кровати, хмуро взглянув на Юлию.

– Ты должна есть, девушка.

– Я же сказала, что не голодна. И больше не останусь в этой ужасно удобной постели. Покажи дорогу к подземелью. До конца своего заточения я буду жить там. – Я была словно принцесса на горошине. Вот только горошиной было извращенное уныние, а меня едва не убил, а потом быстро забыл мужчина, трахавший меня пальцами на скрытую камеру и пославший видео с этим моему отцу. Поколение нулевых не заметит романтики, если только она не собьет их как автобус.

– Ты ведешь себя так, будто кто-то заставлял тебя дуться целых два дня.

Я не дуюсь.

– Ты бы стала бродить по дому, где живет кто-то, кто хочет тебя убить?

– Я много чего умею, но Бог создал меня не для того, чтобы я была сиделкой.

– Да неужели.

Она прищурилась.

– Не хочу нянчиться с тобой, пока ты дуешься, так что скажу тебе: люди, которые пытались тебя убить, мертвы.

Я сглотнула.

– Мертвы?

– Мертвы. – Подняв тарелку с супом, она добавила: – Пришлось смывать их мозги с дороги. – Затем она, словно леди, аккуратно съела свою ложку супа.

Холодея, я смогла выдавить:

– Мило.

Она пожала плечами.

– Такая работа.

Я потерла руку, чтобы унять бегущие по коже мурашки и тревожное ощущение: легкость, безумное удовлетворение от того, что Ронан убил этих людей.

Как и все остальное тут, чувство казалось извращенным. Я бы попробовала бороться с ним, заставила его измениться, но у меня не было на это сил. А часть меня, та, которую я спеленала в желание признания, больше не хотела быть нормальной.

Прикоснувшись к камню в форме сердца в ухе, (второй находился во власти Дьявола), я наконец поняла слова Джианны. В этом мире ничто не было черно-белым. И, так или иначе, мне нравился желтый.

Не обращая внимания на Юлию, давившую какое-то бедное существо, бегавшее по полу, я рассеянно вошла в оставшуюся без двери ванную. Приняла душ и не почувствовала ничего, кроме любопытства. Глухого любопытства, расцветавшего вместе с воспоминаниями о радужной рвоте, непонятных русских словах и людях, лежащих на снегу мертвыми.

* * *

С наступлением темноты дом приобретал определенное очарование: призрачный скрип двери ночью, внезапное дуновение ветра, гасящее пламя свечи, ощущение, будто за тобой наблюдают сквозь щели в стенах. Я сильно преувеличивала – по крайней мере в двух первых пунктах, – хотя знание, что Дьявол может таиться за любым углом, усиливало малейший звук и не успокаивало, когда я очутилась в его спальне.

Это, несомненно, была его спальня. Его запах витал повсюду, а простыни были черными. Я не должна была находиться тут, но его тайны выманили меня из коридора после того, как я целый час бродила по дому.

Несмотря на то что это была худшая идея из всех, что приходили мне в голову, такая же скверная, как визит в Москву, я хотела покопаться в темных закоулках разума Ронана. Да и найти что-нибудь, что помогло бы мне сбежать, не помешало. Телефон, интернет, спиритическую доску – все что угодно, чтобы связаться с внешним миром.

Открывая ящики прикроватного столика, я, проверяя их содержимое, схватила и тут же выронила пачку презервативов, словно горячую картошку. Я была удивлена тем, что Ронан предохраняется, ожидая, что он скорее захочет выпустить своих демонов в мир всякий раз, как затащит женщину в постель… Однако это больше подходило тому, кем я его считала, а не тому, кого я узнала за завтраками.