Темное искушение

С каждой секундой это становилось все более и более странным, но прежде чем я успела что-то сказать, кто-то проехал мимо в инвалидной коляске, и крошечная собачка в сумке старушки залаяла. Пока она пыталась успокоить маленького Руперта, я еще раз неловко извинилась и быстро вышла.

На тротуаре у аэропорта развернула листок блокнота, который нашла в ящике папиного стола. Чувствуя себя Нэнси Дрю, посредством «Гугл Переводчика» выяснила, что русские каракули – это адрес дома и список счетов, которые он много лет оплачивал. Я надеялась, что это не тупик, потому что мне больше некуда было идти, а я не готова была так быстро приползти обратно к Ивану. Я протянула бумажку таксисту, не имея ни малейшего представления о том, как прочитать буквы иностранного алфавита. Таксист мрачно глянул на меня в зеркало заднего вида, удерживая зрительный контакт достаточно долго, чтобы по спине у меня пробежали мурашки.

Он провез меня мимо оживленного промышленного района в более тихий, с мощеными улочками и старыми частными домами, где припарковался у обочины перед домом цвета лайма с белыми ставнями.

– Пятьсот рублей, – сказал он по-русски.

Я заплатила ему деньгами, которые разменяла в аэропорту.

Выйдя из машины, я подхватила свою спортивную сумку и затянула потуже пояс пальто. Оно идеально подходило для прощального тура чирлидеров в Аспене в прошлом году, но недостаточно хорошо защищало мою кожу от колючего русского воздуха.

Замерзшие железные ворота заскрипели, когда я толкнула их. Я прошла по потрескавшемуся тротуару, обходя заледеневшие и засыпанные снегом участки, и постучала в дверь.

Пожилая женщина с седеющими светлыми волосами, собранными в пучок, открыла мгновение спустя. Она вытирала руки о фартук, поднимая взгляд на меня, и, пока смотрела, румянец сходил с ее розовых щек. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова прежде, чем она захлопнула дверь у меня перед носом.

Я закрыла рот и почувствовала, что она стоит по ту сторону двери, прислонив ухо к двери, в ожидании, когда я уйду.

Когда я постучала снова, раздался глухой удар, после которого она крикнула что-то по-русски, но слова прозвучали слишком приглушенно, чтобы я могла что-то разобрать. Дверь снова открылась, и на этот раз в проеме появился худощавый джентльмен в черном полупальто. Он качал головой и что-то бормотал жене, явно полагая, что она сошла с ума. Она пряталась за ним, сжимая руками фартук.

Когда он увидел меня, замер, словно увидел призрака. Я заставила себя улыбнуться, сказав по-русски:

– Здравствуйте.

Женщина убежала.

– Я дочь Алексея Михайлова… Мила, – быстро продолжила я, надеясь, что он хоть немного понимает по-английски, потому что потерпела поражение в попытке овладеть собственным наследием.

От желания учить русский я отказалась много лет назад, так как папа постоянно говорил, что это пустая трата времени, поэтому я научилась лишь тому, что слышала от Ивана и Бори. Это включало в себя самые простые фразы, названия овощей и ругательства.

Тень облегчения промелькнула на лице пожилого мужчины, а затем он издал неловкий смешок.

– Конечно, конечно. Вы нас здорово напугали. – Он отступил и жестом пригласил меня внутрь. – Входите.

Сунув замерзшие руки в карманы, я вошла в дом и повернулась осмотреть прихожую. Замерла, когда заметила, как мужчина высунул голову и посмотрел по сторонам, прежде чем закрыть дверь. Стану ли я очередной убитой иностранкой, чье тело покажут в русском выпуске новостей?

– Не к добру это, – пробормотал он, качая головой и ковыляя мимо меня. – Вера, кофе! Мы пьем растворимый, надеюсь, вы не возражаете.

– Конечно, нет.

Я ненавидела кофе, но выпила бы пять кружек, если бы получила взамен пару ответов.

– Проходи, садись, девочка.

Я поставила сумку на пол и села на выцветший диван с цветочным принтом, а мужчина сел в кресло напротив. Потрескивающее пламя в камине наполняло комнату столь нужным теплом, а все полки были завалены книгами и безделушками. Комната казалась захламленной, но уютной и обжитой.

Вера поставила две чашки кофе на деревянный столик между нами, взглянув на меня большими глазами, прежде чем исчезнуть из комнаты так быстро, будто за ней по пятам гнались адские гончие.

Я посмотрела ей вслед.

– Почему она боится меня?

Мужчина отмахнулся.

– Она суеверна.

– Не понимаю.

– Ты – копия Татьяны. Мы не знали, что у нее есть ребенок. Точнее, мы знали, но считали, что ты умерла вскоре после рождения. Проблемы с легкими, как сказал нам твой папа.

Я всегда знала, что моя мать умерла рано, но ее имя мне было известно лишь потому, что однажды, когда папа единственный раз в жизни напился, он сказал мне, что я слишком похожа на его Татьяну. Я часто задавалась вопросом, не потому ли по мере того, как я становилась старше, он проводил со мной все меньше времени.

– С легкими у меня все в порядке.

– Вижу, – сказал мужчина, хохотнув, и отпил кофе. – Что привело тебя в нашу глушь?

– У меня тут дело… в некотором роде.

Он неодобрительно хмыкнул.

– Ты такая же, как твоя мать. Разве не знаешь, что любопытство кошку сгубило? Кое-что лучше не знать.