Темное искушение

Я пристально посмотрела на него секунду, но, зная, что это не та битва, которую я хотела бы начать, я согласилась и налила себе в тарелку, игнорируя глупое ощущение, которое возникло при мысли, что он все еще достаточно заботится, заставляя меня есть. Мое сердце должно быть предано.

Расстроенная всеми этими чувствами, я решила сделать самый минимум и перебирать сухие хлопья пальцами, съедая по одному кусочку за раз и как можно медленнее. Выдержав его раздраженный взгляд, я положила один кусочек фруктовых хлопьев в рот с дерзким хрустом.

Не знала, хочет ли он улыбнуться или убить меня.

— Последний человек, который испытывал меня так, как это делаешь ты, плавает в Москве реке, разделённый на семь частей.

Кусочек хлопьев застрял у меня в горле, но я отказалась кашлять или отводить взгляд. Даже став свидетелем убийств Ронана, я иногда забывала, что он за человек. Возможно, мой взгляд был искажен побочными эффектами плена или его улыбкой, смехом и красивым лицом. Хотя в глубине души я знала, что это не так.

Я с трудом проглотила и отправила в рот еще одну.

— Наверное, я самовлюбленная, значит, я не мужчина.

— То, что ты девушка, не имеет к этому никакого отношения.

Детские воспоминания о подруге моего отца всплыли на поверхность, и я оторвала от него взгляд, внезапно почувствовав напряжение в груди.

— Я не хочу особого отношения. — Я этого не заслуживаю. — Ты должен относиться ко мне, как к любому другому, кто смотрит на тебя неправильно.

— Я нахожу твой менталитет жертвенного ягненка отвратительным.

— Уверена, что тебе трудно смириться с бескорыстием, — сказала я понимающе.

— Думаешь, что ты все понимаешь, не так ли?

— Харизматичный гангстер, который в душе интроверт? Сексуальное отклонение? Злодей с печальным прошлым, которому я отказываюсь сочувствовать? Да, да, да. Если бы ты был предметом на моих экзаменах, я бы сдала.

В его глазах промелькнул намек на смех.

— Понятия не имею, откуда у тебя это дерьмо.

Но я никогда не говорила ему, что всегда была немного интровертом.

— Там, откуда я родом, ты либо тонешь, либо плывешь. Я поплыл. — его голос затянул меня в свою паутину, сплетенную демоном, и такую же сильную, как его узлы. — Не можешь сказать то же самое?

Хлопья в моем желудке скисли. Я ненавидела, как он мог разобрать мои недостатки, мои секреты, а затем практически бросить их мне в лицо. Я сосредоточилась на своей чашке чая и сделала глоток. Сморщив нос от горького вкуса, я добавила немного сахара.

— Тебе понравился день свободы? — спросил он.

— У нас с тобой очень разные определения свободы.

— Возможно, но по-моему это единственное, что имеет значение, разве нет?

Я не понимала, зачем ему понадобилось заводить меня, пока не почувствовала, что я вот-вот лопну, как чертик из табакерки. Может, чтобы я «плохо себя вела», и тогда у него была бы причина наказать меня и насытить свою садистскую душу.

— Ты можешь продолжать свободно распоряжаться моим домом, но не вступай в бой с моими людьми.

В его голосе прозвучала угроза.

Помешивая чай, я одарила его слащавой улыбкой.

— Почему? Потому что я ничтожная Михайлова, которая не должна соизволять говорить?

— Твои слова, не мои.

Причудливая, насмешливая мелодия моей детской игрушки заиграла в голове, когда Ронан повернул рычаг — не только из-за унизительных нюансов в его голосе, но и потому, что я забыла, каким ублюдком был этот человек только вчера, и не могла унизить себя больше.

— Если ты так презираешь меня только из-за того, кто мой отец, то мне жаль тебя.

Он бросил на меня сухой, насмешливый взгляд.

— От кого-то, кто раздвинул ноги для врага своего отца через две секунды после встречи с ним. Возможно, ты та, кого здесь следует пожалеть.

— Твое мнение. И оно отстой.

Как и этот чай. Горечь оставила густой привкус на языке.

Летучая энергия сгустилась в комнате и замедлила биение моего сердца. Я сказала, что не идеальна, и начала понимать, что у меня вспыльчивый характер и больше гордости, чем здравого смысла.

— Надеюсь, что использование меня для удовлетворения твоей извращенной жажды мести не слишком обременит твою совесть размером с булавку.

— Рад слышать, что ты беспокоишься о моем благополучии, но просто чтобы прояснить ситуацию… — его глаза потемнели. — Я наслаждался каждой секундой.

Отвращение прожгло дыру в моем животе, когда «пиф-паф! Конец тебе, подлец» становилось все громче и громче в ушах. Затем, что-то мстительное, почти чувственное, поднялось, следя за краями моего голоса.

— Я думаю, тебе это нравится больше, чем хотелось бы.

Он замер, а затем его взгляд медленно поднялся, изучая меня, как будто я была ядовитой. Каким-то образом горький чай плавно опустился под его пристальным взглядом.

— Мы оба знаем, что я могу заполучить тебя так, как захочу. К несчастью для тебя, у меня есть дела поважнее, чем шлюха Михайлова.