Темное искушение

Холодный пот выступил под моей кожей, и мои ногти впились в его мышцы, когда я попыталась удержать его так долго, как только могла.

Он ущипнул меня за шею.

— Malen’kaya lgunishka.[49]

— Двадцать…

Я задрожала, румянец под поверхностью угрожал вырваться наружу. Он даже не вкладывал в это много усилий, будто знал, что ему это не нужно, чтобы одержать победу. Это я оседлала его пальцы. Это было против моего конечной цели, но я прошла способность заботиться. Я была такой мокрой, что не чувствовала никакого сопротивления. Влажность стекала по его руке и моей ноге.

— Ты навела беспорядок, kotyonok.

Слова застряли между стиснутыми зубами.

— Прости…

Вздох прервал мои извинения, когда его пальцы резко дернулись, прижавшись к точке, которая заставила меня увидеть звезды.

— Пятнадцать, — грубо напомнил он мне.

Я покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.

Его большой палец надавил на клитор, а другой скользнул внутрь. Дополнительное давление выкинуло меня через обрыв. Вспыхивающие искры жара взорвались, зрение затуманилось, а сердце заколотилось, не отставая от обжигающей крови, пульсирующей во мне.

Его пальцы медленно двигались, входя и выходя из меня, пока я переводила дыхание и звон в ушах затихал. Он не убирал руку, пока не выжал из меня последний пульс. Томное тепло разлилось по моему телу, насыщая так, как я никогда раньше не испытывала.

Пятнадцать бездыханных секунд.

Он победил, а мне было все равно.

Я поцеловала его в шею, издав тихий звук одобрения.

От мужчины так приятно пахло, так мужественно и не похоже на дорогой одеколон Carter. Пьянящий запах ударил меня, как укол допамина.

— А теперь она такая милая.

Его голос был мягким, но сдержанным. Он отвернулся от меня, словно хотел, чтобы я перестала его целовать. Я была слишком под кайфом от его жара и пост оргазмического блаженства, чтобы остановиться.

Я провела пальцами по его эрекции, наслаждаясь плотным, твердым ощущением его тела. Моя рука двигалась по собственной воле, ощущая каждый сантиметр, в то время как губы и зубы дразнили линию вниз по его шее. Вскоре он с шипением выдохнул и схватил меня за запястье, останавливая.

— Я больше ничего не могу тебе дать, если только мы не собираемся трахаться.

Ох.

Нерешительность вернулась к жизни.

Была ли я готова к этому? Это займет немного времени. Я могла бы расстегнуть молнию на его брюках, и он вошел бы в меня в считанные секунды — это было бы так просто. Но что-то меня удерживало. Тот факт, что он не хотел признаваться, что тоже чувствует эту связь. Моя гордость не позволила бы ему получить от меня все, не отдав взамен частичку себя.

Мои глаза встретились с его, и я знала, что он видел сопротивление. Испустив вздох удовольствия и разочарования, он поцеловал меня в губы, а затем отодвинул меня от себя и встал. Голая и замерзшая, с ягодицей, которая все еще пылала, я смотрела, как он идет к двери.

— Ешь, — потребовал он и ушел, даже не взглянув на меня.

Глава 11 Мила

Zemblanity — неизбежное открытие того, чего лучше не знать.

Я шла по проходу, набивая руки закусками: попкорном, чипсами, чем-то сладким и соленым. Очевидно, я заедала свои чувства, и женщина за прилавком осуждала меня всю дорогу.

Я проигнорировала ее, схватив бутылку содовой со вкусом огурца, запивая все это.

После вчерашней ночи неотвратимая участь вернуться домой и надеть бриллиантовое кольцо Картера терзала каждый мой нерв, но я не могла просто бросить свою жизнь навсегда. Не ради города, который меня не принял. Даже не ради мужчины, заставившего меня почувствовать это впервые в жизни.

Я не была настолько наивна, чтобы поверить, что смогу удерживать внимание Ронана больше недели. Мысль о том, что я больше никогда его не увижу, уже жгла мне грудь, как раскаленный уголь. Насколько будет ужасно, если я отдам ему свою девственность?

Мне нужно было домой.

Это единственная прочная вещь, которая у меня имелась.

Я бросила свою ношу на прилавок. Кассирша выглядела совершенно не впечатленной моими покупками, но не сказала ни слова.

Я расплатилась одной из своих последних рублевых купюр, планируя в ближайшее время сходить в банк. Я больше не могла жить на щедрость Ронана. Это больше не казалось правильным.

Выйдя за дверь, я столкнулась с кем-то.

— Izvinite pozhaluysta[50], — извинилась я, нагибаясь, чтобы поднять выпавший из пакета шоколадный батончик, но замерла, когда татуированные пальцы добрались до него первыми.

Я была более чем знакома с руками Ронана, и это были не его руки.

Ледяной вздох вырвался у меня, когда я подняла взгляд на лицо мужчины. Тот же самый человек, которого я видела дважды. Его холодные глаза коснулись моей кожи, распространяя иней под одеждой.

— Вы должны быть более осторожны, — сказал он с сильным Русским акцентом.

Я судорожно сглотнула.

— Конечно. Прошу прощения.

Он посмотрел на шоколадный батончик в своей руке, держа его собственнически. Мое сердцебиение застряло в горле, ноги примерзли к тротуару.