Темное искушение

Ресторан был не совсем тем местом, которое я ожидала увидеть. Конечно, я голодна, но не хотела сидеть и есть, не зная, зачем мы здесь. Альберт остался в машине с Хаосом, а я последовала за Ронаном внутрь. Нетерпеливый вопрос уже готов был сорваться с моих губ, но тут какая-то женщина привлекла мое внимание к креслу у окна.

Она уставилась на меня, ее лицо было бледным, как снег. Она была красива, даже когда ей перевалило за шестьдесят, и одета в серо-белую униформу, говорившая мне, что она, вероятно, работница. Она смотрела на меня, и слезы катились по ее щекам.

Неприятное ощущение наполняло меня, и я сказала:

— Ронан…

Он схватил меня за руку и проводил нас к столику.

— Mon Dieu,[147] — выдохнула она, прежде чем встать и положить руки мне на лицо. Si belle. Tellement comme ma Tatianna…[148]

Моя грудь скрутилась, когда знание проникло внутрь.

Она мама Татьяны.

Моя бабушка.

Она притянула меня к себе и зарыдала. Шок прошел под ее мягкими объятиями. Все те времена, когда я мечтала, хотела, нуждалась в этом семейном действии, промелькнули в моей голове, как стоп-кадры, каждая картина исчезала, когда мою грудь снова сшивали иголкой и ниткой. Я даже не знала эту женщину, но слезы текли от боли прошлого и облегчения от того, что я его отпустила.

Она отстранилась, чтобы посмотреть на меня, удивление блестело в ее влажных глазах.

— Ты, наверное, сейчас в шоке.

Сжав горло, я кивнула.

— Я тоже. — она глубоко вздохнула, успокаиваясь. — Пожалуйста, присядь рядом. Мне бы очень хотелось познакомиться с тобой поближе и ответить на любые твои вопросы.

Нервничая, я взглянула на Ронана, который спросил:

— Ty khochesh’, chtoby ya ostalsya?[149]

Я не была уверена, почему он говорит п Русски и понимает ли он, что сделал это. В его глазах вспыхнула сдержанность, и у меня возникло чувство, что он может подумать, что я больше не буду нуждаться в нем теперь, когда я воссоединилась со своей семьей. Но он ошибался. Но это то, что я должна сделать одна, поэтому я покачала головой и заговорила по-русски, надеясь, что это успокоит его.

— Ne ukhodi daleko.[150]

Он долго смотрел на меня, прежде чем подойти к бару.

После того, как я села напротив моей отчужденной бабушки, она долго смотрела на меня, и еще одна ее слезинка покатилась вниз.

— Мне очень жаль. Ты так похожа на Татьяну, что это шокирует.

— Я понимаю.

— Ты, наверное, уже догадалась, что я — была — матерью Татьяны. Меня зовут Эстель.

Все, что я смогла выдавить из себя, было:

— Я Мила.

— Я знаю. Этот человек, — она посмотрела в сторону бара на Ронана, — Связался со мной и немного рассказал о тебе. До недавнего времени я не знала, что ты существуешь. — она нервно поигрывала салфеткой. — Я зла, что пропустила так много в твоей жизни, но также счастлива, что наконец нашла тебя.

— Татьяна никогда не рассказывала тебе обо мне?

Она нахмурилась.

— Нет. Моя дочь ушла из дома, когда ей было шестнадцать, в поисках лучшей жизни. Я больше никогда ее не видела… Ну, это неправда. Я видела ее в нескольких журналах. — она грустно улыбнулась мне. — Но мне любопытно, почему ты говоришь о ней так, словно не знаешь ее.

Я судорожно сглотнула.

— Я не знаю ее. Я видела, как она иногда навещала моего отца, когда я была маленькой, но я никогда не встречала ее.

Она покачала головой.

— Ох, Татьяна. Comment as-tu pu faire ça à ta fille?[151] Есть кое-что, что ты должна знать о своей матери. Внешне она выглядела здоровой, но внутри… ей было нехорошо. — она промокнула слезы салфеткой. — Татьяне… не хватало чего-то внутри нее. Она не любила так, как другие… на самом деле, я не уверена, что она вообще любила. Возможно, она и не присутствовала в твоей жизни, но клянусь, что ее выбор не имеет к тебе никакого отношения.

Я думала, что прекрасно жила, не зная многого о своей маме, но теперь поняла, что мне нужно это услышать. Похоже, мать действительно была психопаткой. Я не знала, как обработать всю информацию, поэтому смотрела в окно на прохожих.

— Ты так похожа на Татьяну, что я подумала, что это она, когда ты вошла. Но теперь я вижу, что ты сильно отличаешься от своей матери.

Я снова перевела взгляд на нее.

— Как?

— Ну, для начала, я никогда не видела Татьяну плачущей. Даже в детстве, когда она поранилась.

— Мне сказали, что я водопроводный кран.

Она рассмеялась.

— Это тебе от меня досталось. Я могу расплакаться в любой момент.

Я улыбнулась.

— У тебя хорошие отношения с отцом? — спросила она.

Я поерзала на стуле, грудь сжалась. Она не могла знать, что мой папа тот, кто убил ее беременную дочь. Если бы она знала, стала бы она презирать меня? Мой желудок скрутило.

Я пожевала губу.

— Он всегда относился ко мне хорошо, но…

— Ты не должна больше ничего говорить.

Я приподняла бровь.

— Эти журналы показали мне гораздо больше, чем просто… фотографии Татьяны. Я знала, что люди, с которыми она связалась, были не самыми лучшими. — она нерешительно добавила: — Особенно твой отец.