Темное искушение

После того, как врачи осматривали меня, мне частенько казалось, что они выбегают из палаты с и сообщают ему о моем состоянии. Только Дьявол мог получить такой поспешный, нервный ответ.

В первый сознательный день в больнице парень принес мини-холодильник, полный веганской еды, пакет собачьего корма и записку.

Ешь.

— Ронан

Пару недель назад я бы закатила глаза, услышав это требование, но на этот раз оно вызвало улыбку на губах и пульсацию в сердце.

Ронан дергал за какие-то ниточки, угрожая кому-то, чтобы позволить Хаосу остаться со мной, и я знала это, потому что портрет собаки в универсальной красной табличке «вход воспрещен» украшал стену снаружи моей палаты. Этот жест наполнил меня облегчением, потому что я не думала, что смогу остаться наедине со своими мыслями прямо сейчас. Хаос единственный, что держало меня вместе.

Большая часть персонала держалась подальше от угрюмой немецкой овчарки, но солидная пожилая медсестра, которой было уже за шестьдесят, взяла на себя инициативу выгуливать его, даже отчитывая Хаоса, когда он рычал на нее, как на надоедливую, скудную служанку.

На второй день парень принес новый ноутбук, загруженный Forensic Files и еще одной запиской.

Если хочешь знать, как убить кого-то и выйти сухой из воды, тебе нужно только спросить.

— Ронан

На третий день парень принес шампунь Pacifica и гель для душа и, конечно же, записку.

Хватит спорить с медсестрами.

— Ронан

На этот раз я действительно закатила глаза. Мало того, что Ронан был проинформирован моими врачами, казалось, что медсестры тоже болтали обо мне ему. Я отказалась мыться после того, как один из сотрудников прочитал мне ингредиенты на обратной стороне их шампуня. Бутылка была практически заполнена крошечным убитым животным. Когда я, наконец, вымыла голову своим шампунем, мое сердце затрепетало от тоски.

На четвертый день парень принес два чемодана, набитых одеждой. Платья, свитера, нижнее белье, обувь — это был практически новый гардероб.

Под всем этим желтым есть три пары брюк. Надень их.

— Ронан

Его мечты.

Хотя я была более чем рада избавиться от своего больничного халата. Моя рана зажила достаточно, чтобы я могла носить свободную одежду, не беспокоясь над тем, что рана может натереться. Врачи — а когда я сказала «врачи», я имела в виду десять человек — были достаточно довольны моим состоянием, чтобы сказать, что я могу выписаться через пару дней. Как бы сильно я ни хотела выбраться из больницы, нервы выворачивали желудок от того, что я буду делать, когда уйду.

На пятый день парень принес еще одну посылку. Когда я открыла коробку, от дежавю у меня по рукам побежали мурашки. В ней лежала еще одна лимонно-желтое пальто из искусственного меха с вышитым на воротнике «Kotyonok».

Испачкай его.

Но НИКОГДА больше с кровью.

— Ронан

Я поставила это в совершенно иную ситуацию, и мое сердце сильно забилось. Я уткнулась носом в мех, надеясь — нуждаясь — что она будет пахнуть как Ронан. Но этого не произошло. И когда боль в груди поднялась, чтобы обжечь глаза, Хаос подтолкнул меня головой. Я прижалась к нему и прошептала ему и еще одному, кто не мог слышать:

— Ya lyublyu tebya.[136]

На шестой день парень принес новый айфон, мой паспорт, удостоверение личности, неприличную сумму наличных и билет на самолет в Майами на следующий день. Мои руки дрожали, когда я взяла записку и прочитала ее. Одна слеза упала, размазав чернила.

Это НЕ proshchay.

— Ронан

На седьмой день меня выписали. Медсестры упаковали мои вещи, а я сидела на кровати, прижав колени к груди, и ждала. Ждала, когда придет парень и вручит мне что-нибудь еще от Ронана. Что-нибудь.

Но он так и не пришел.

С тяжелым сердцем, бунтующим в груди, я бросила последний взгляд на свою больничную палату, прежде чем выйти. Машина подобрала меня и отвезла в аэропорт, пока я двигалась на автопилоте, не в силах ничего сделать, поскольку мое тело двигалось в двух разных направлениях.

Когда я садилась в самолет до Майами, я остановилась в служебной двери, сердце билось так сильно, что я не могла сделать еще один шаг.

— Devushka, vy zaderzhivayete ochered,[137] — сказала мне стюардесса. Когда я тупо посмотрела на нее, она, должно быть, поняла, что я плохо знаю русский. Хотя не понимание ее не было причиной того, что я застыла в конфликте. — Вы задерживаете очередь, — тихо повторила она по-английски.

С тяжелым горлом я заставила себя зайти, а Хаос последовал за мной. Он получил свое собственное место. Я не была уверена, что это разрешалось, но нарушение правил, казалось, было делом Ронана.