Тело как феномен. Разговор с терапевтом

Даже в самой благополучной истории есть свои «но», потому что, хотя «наука умеет много гитик», как утверждается в известном карточном фокусе, природа умеет этих гитик во много раз больше. И в нашем случае «но» заключается в том, что только у 10 % больных, регулярно лечащихся от гипертонической болезни, наблюдается стойкий лечебный эффект. По крайне мере именно эту цифру назвал профессор И.П. Замотаев в лекциях, читанных им по курсу клинической фармакологии.

Еще в 1898 году из почек было выделено вещество, повышающее артериальное давление. Его назвали, естественно, ренином. К катехоламиновому семейству адреналина и вообще к нервной системе он не имеет никакого отношения. И сам по себе — так сказать, первично — на давление крови, как выяснилось, не влияет. Будучи ферментом, ренин из бета-глобулина ангиотензиногена образует пептид ангиотензин-I. А уже из ангиотензина-I под воздействием конвертирующего фермента карбоксипептидазы, образуется ангиотензин-II. Вот этот-то последний и оказывает прессорное, то есть повышающее давление, действие. И какое! В 40 раз превышающее эффект адреналинового предшественника норадреналина, который и сам посильнее адреналина.

В этом месте повествования следует сделать отступление и воспеть хвалу почкам. Почему-то почки занимают в сознании общественности не столь почитаемое место, как сердце — средоточие жизни и вместилище страстей, и, конечно уж, головной мозг, возвышающий нас над другими созданиями Божьими. Весом всего 240–300 граммов на пару, почки обеспечивают удаление почти всех продуктов метаболизма из наших многокилограммовых организмов. Чтобы создать (другого слова не подберешь!) один литр мочи, они профильтровывают сто(!) литров крови. И не просто фильтруют, а живут напряженной биохимической жизнью во всем ее многообразии. Поэтому понятно, что постоянство кровотока для почек — самая насущная необходимость.

А дальше вот такой сюжет: любое заболевание самих почек, которое приводит к снижению кровотока через них, сопровождается повышенной выработкой ренина. Ими же, почками. Со всеми вытекающими последствиями. И вот эта-то почечная гипертония — неадреналиновая — многие годы была камнем преткновения для врачей. Мало того, оказалось, что и в развитие обычной, «адреналиновой» гипертонической болезни на каком-то этапе может включаться ренин-ангиотензиновый механизм. А чтобы как-то воздействовать на него, возможностей почти не было.

Однако, как известно, природа не терпит пустот. В том числе и природа познания. И посему заглянем в итальянский город Пизу второй половины XVII века. Там придворный врач герцога Тосканского Франческо Рэди выдвинул идею, что змеиная желчь и слюна не опасны, так как не ядовиты. Он утверждал, что яд выделяется только из зубов змеи, опровергая укоренившееся мнение, что у змеи ядовито все, вплоть до ее взгляда. Чтобы убедить в этом недоверчивых оппонентов, Рэди и его ассистент проглотили на глазах у группы подобным образом настроенных ученых желчь и слюну гадюки. Оба остались здоровыми и тем самым доказали, что Рэди прав.

Через два столетия после него жил во Франции некий Л. Бонапарт. В отличие от гораздо более известного Н. Бонапарта, лейтенанта артиллерии, а затем императора, он был ученым и в 1843 году выделил из яда гадюки вещество, названное им виперином, или эхиднином. С этих пор древнейшая медицинская эмблема — змея, символизирующая диагностическую мудрость, — начала обретать новый смысл, уже лечебно-фармакологический.

Вот потому-то другим главным героем нашей истории и является южноамериканская ямкоголовая гадюка, укус которой сопровождается резким и, увы, неконтролируемым падением кровяного давления. Бразильские ученые выделили из ее яда нонапептид батроп, работа над которым позволила в конце концов синтезировать игнибитор упомянутой выше ангиотензинконвертазы. Получивший название каптоприл, этот ингибитор блокирует образование активного ангиотензина-II, даже несмотря на высокие концентрации ренина и ангиотензина-I в плазме. А вскоре клинические испытания каптоприла подтвердили, что с его помощью возможно эффективно снижать периферическое сопротивление сосудистой системы.

И вот достаточно долгая — четырехсотлетняя — история открытий привела нас к познанию бесспорных на сегодняшний день механизмов гипертонии: адреналинового и ренинового. Правда, закрывать проблему гипертонической болезни пока еще рано. И не современные лекарства тому виной, а…

Но это уже совсем другая история.

Физическая причина гипертонии — зависимость от погоды

Итак, читатель истории о двух механизмах уже понял, что, раскрыв секреты сосудодвигательных реакций (адреналиновую и ренин-ангиотензиновую регуляции периферического сопротивления сосудов), медики сделали только половину дела. Как говорил с усмешкой Ходжа Насреддин Одноглазому Вору: «Осталось еще уговорить принцессу».