Процесс киборгизации, кстати, исчислялся в цифрах, и те, кто достигал максимальных сорока девяти процентов, утрачивали отношение к прежней расе, становясь полноправными членами технорасы. Какие еще плюсы давало достижение «Просветления», кроме получения нового гражданства, я не нашел. Но, учитывая общее стремление к модифицированию организмов, какая-то выгода все-таки имелась. Единственное, что удалось еще вычислить, так это ничем не ограниченное количество переустановок имплантатов в случае смерти и возрождения в «купели».
«— Это как моя киберсеть! Сколько раз я уже умер, а за повторную установку ни разу не заплатил,» — понял я.
Решив ради интереса взглянуть, что я могу получить из «оригинальных» имплантатов за свои очки Репутации, я перешел в соответствующий раздел информационной сети киберзоны. Довольно внушительный список, после указания имеющихся у меня 7600 пунктов, сократился в сотню раз. Из имеющихся позиций мне приглянулся нано-кристаллический имплантат легких.
Фобия перед целлофаном, повсеместно используемым разумными для нахождения в непригодной для них атмосфере, никуда не делась. Я по прежнему испытывал сильнейший дискомфорт когда приходилось ей использоваться. Заменив свои легкие, я частично решал проблему своего нахождения в непригодной для дыхания среде. Хотя от агрессивной среды это конечно-же меня бы не защитило, но ничего более стоящего из имеющегося в списке и подходящего лично мне, просто не было.
Попытка подать через сеть заявку в лицензированную лабораторию на проведение операции по замене своих легких на кибер аналог прошла до банальности просто. Уведомление о том, что через 14 часов меня ждут на палубе R6 в секторе J лаборатории № 209, подкупало своей будничностью.
Забегаловка, которая все это время оставалась пустынной, пополнилась одним посетителем. Зайдя в помещение, он осмотрелся, после чего направился ко мне. Поведение незнакомца, как и странно дернувшийся а затем притихший за барной стойкой Жозеф, меня насторожили. Подсев без разрешения, разумный на удивление не вызывал ни неприязни ни страха.
— Привет, я Штэнс, — сказал он, представляясь.
— Привет, — решив не «обострять» раньше времени, дружелюбно ответил я.
— Ты неплохо выступил на Арене, — сразу же заговорил о деле разумный: — использование морфов хоть и не запрещено в нашей звездной системе, но очень многие остались недовольны твоим поступком!
— Это их проблемы, — не сумев сразу просчитать возможные варианты развития беседы с таким началом, я решил держаться нейтрально.
— Я бы не стал на твоем месте быть столь категоричным, — едва уловимая угроза в его голосе промелькнула на долю секунды: — хоть я и разговариваю с твоим морфом, но это не значит, что до тебя не смогут добраться служители Тотема!
— Интересно, за что ко мне такое внимание? — все еще не понимая, почему он считает меня каким-то морфом, я чуть было не улыбнулся.
Помня о реакции орков на обнаженные зубы, я старался держать губы максимально сжатыми. А вот то, почему служители Тотема, или по-простому служба контроля за почитанием триктонских традиций, задают подобные вопросы, меня слегка напрягло. Ну а то, что меня нашли, так как судя по всему, наша встреча была не случайной, не добавляло мне уверенности в себе.
— Уважаемый триктонец Ула, умер странной смертью, за день до твоего участия на Арене в пустотном бое! — показав, что он обладает информацией как о моем участии в бое в космосе, так и о моем первом вынужденном выступлении, осклабился Штэнс.
— Ваша раса очень вспыльчива, — ответил я, параллельно обдумывая возможные варианты, почему старый орк мог умереть: — думаю кто-то из молодежи, подвергнувшись современным веяньям технорасы, переступил через табу и убил «уважаемого» триктонца.
— Может быть и так, — решив снизить напряженность в разговоре, ответил он: — только вот ратанцы, чей генокод найден в останках твоего первого морфа, славятся мстительностью, оттягивая расплату порой на несколько десятилетий.
Упоминание о расе трехметровых гуманоидов с миндалевидными глазами ввела меня в замешательство. Решив выгадать себе паузу на обдумывание, я опустил глаза к так и стоявшему передо мной стакану с «кофе». Резкое движение, которое я проморгал, позволило сидевшему напротив меня разумному захлестнуть на моей шее нечто вроде ошейника.
— Что это!? — взметнулся я, оказавшись на ногах и обхватив руками сдавливающий шею инородный предмет.
— Молчать, на связь через киберсеть ни с кем не выходить, идти за мной, — утратив все дружеские нотки в голосе, бывший собеседник также поднялся из-за стола.
Мне хотелось сказать, куда он может засунуть свои желания, но, мое тело отказалось повиноваться. Речевой аппарат не реагировал ни на одну мысленную команду, тело также не подчинялось, совершая лишь то, что ему приказывал Штэнс. Пока я мысленно пытался вернуть контроль над своим телом, мы уже покинули забегаловку и двинулись вдоль одного из коридоров в сторону блюзовых палуб.