Техно-Рай

– Давайте, – я хотел уехать отсюда как можно быстрее. Но важно было съесть хоть что-нибудь. Дорога до Мезру на автомобиле займет еще часа четыре и будет проходить по безжизненной пустыне. От идеи путешествовать по пустыне на верблюде я отказался. Двое суток монотонного похода с остановками в подобных лагерях… на мой взгляд, невозможно придумать что-то более скучное. Да и вид местного верблюда совсем меня не впечатлял.

Поэтому я настроился на чаепитие с сырами и молоком и продолжение путешествия на авто. Хотя, Миель была довольно красивым модулем, ради нее я, пожалуй, готов был задержаться на часок. Но память об ощущении пустоты и разочарования после общения с Тиль, да и удушающая жара не способствовали плотским утехам.

Миэль принесла кувшин молока и огромное серебряное блюдо, в центре которого был выложен жареный сыр, а по краям сыры белого и желтого цвета. Следующим появился огромный разнос с хлебными лепешками.

Я не большой любитель сыра. Многие мои знакомые просто жить без него не могут, я же скорее не смогу обходиться без колбасы. Много раз сыр просто портился у меня в холодильнике, превращаясь в жесткий кирпич желтого цвета, который я иногда натирал на терке и посыпал пельмени. Когда последние уже не лезли в глотку ни с одним кетчупом.

Но продегустировать сыры Техно я был совсем не против. Впрочем, ничего особенного я не почувствовал. Мягкий сыр напоминал скорее спрессованный творог, только сладкий. Твердый сыр имел какой-то необычный привкус и своеобразный запах. Жаренный был просто горячим сыром, вполне приятным на вкус.

О молоке хочется упомянуть отдельно. Его я тоже не особо люблю, предпочитаю кефир. Свежее, из-под коровы, еще куда ни шло. В детстве я мог выпить его довольно много. Правда, мой организм потом сбоил несколько дней, что вызывало определенный дискомфорт. Но моя бабушка, например, считала, что это просто чистка, очень полезная.

В Техно железки не могли допустить такого сбоя моего организма. Поэтому молоко было пастеризованным, о чем мне сразу сообщила Миэль. И оно оказалось удивительно вкусным. Правда, непривычно сладким. Вообще сочетание свежего хлеба, сыра и молока, было восхитительным. Очень быстро я проглотил четыре мега-чизбургера, разместив сыры между двумя кусками хлеба.

После такой еды силы покинули меня. Мне стало лень даже дойти до машины. Но и спать в такую жару, даже в шатре, не представлялось возможным. Поэтому я совершил неимоверное усилие и дотащил себя до авто, где тяжело плюхнулся на сиденье и, переведя дух, дал команду Теху ехать в Мезру.

Тех ехал медленней, чем мог бы. Видимо, считал состояние моего организма и старался не растрясти содержимое моего желудка. За что я был безмерно благодарен ему. Четвертый бутерброд был явно лишним. А съел я его, видимо, только потому что возлежал на полу, а не сидел на стуле.

Климат-контроль установил комфортную температуру, и реагировал на малейшие изменения в моем самочувствии. Человек вообще очень капризное существо. То ему жарко, то холодно, в засуху мечтает о дожде, а в дождь о солнце. И в Техно были все условия для удовлетворения любых климатических капризов живых существ. Когда я сел в машину, меня обдало холодным воздухом, мгновенно остудив, а потом установилась комфортная температуру. Это было очень разумно. В моей первой машине с кондиционером я в жару накручивал температуру до семнадцати градусов и оставлял так. Итогом этого всегда были сопли ручьем. В холод же я поступал строго наоборот, выкручивая кондей до максимальной температуры из-за сиюминутного желания согреться или охладиться.

Радовало и то, что перчаточный ящик, «бардачок» по-простому, был оборудован настоящим холодильником. Он поддерживал постоянную температуру – ровно такую, чтобы напитки стали прохладительными, но при этом не были опасны для здоровья. Причем изменения в протокол в этом вопросе были практически невозможны. И мои мечты о холодной до ломоты в зубах воде не принималось во внимание, так как это противоречило головной процедуре «If это вредно человеку, Then все идет на фиг».

Внесение изменений в протокол на этом уровне было невозможно. Закрытых уровней было всего четыре. Два из них отвечали за целостность системы и резервное копирование. Алгоритмы этих блоков были полностью понятны, хоть и написаны, на мой взгляд, слишком архаично для такого продвинутого измерения, как Техно. Когда я просматривал код, появилось стойкое желание переписать все заново. Но по большому счету меня это не касалось, и я не стал вмешиваться. Вспомнились слова моего старого приятеля Равиля: «Кого бы мы ни пригласили, какие бы деньги ни заплатили, итог один – переписывать надо заново…»

Даже в Техно это было неизбежно. Хотя, порой мне казалось, что архаичность здесь возведена в правило. И по этой причине новые программисты даже не пробовали ничего исправить в старом коде. Они просто вставляли переходы на новые куски протокола, которые создавали с нуля. А старые куски так и висели вечными анахронизмами. Благо, что аппаратная часть позволяла не заниматься оптимизацией.