Техник-ас

– Будет тебе такой приказ, так что не волнуйся. – Новиков от души хлопнул меня по плечу. Видно было, что вопрос с эвакуацией раненых лётчиков стоял остро. – И спасибо тебе. Меня предупредили, чтобы без твоего согласия на транспортник даже не смотрел. Ну а раз мы договорились, то готовьте «дуглас» к вылету завтра в Москву. Пойдут несколько самолётов с прикрытием. Да и вы поучаствуйте, заодно и с обстановкой ознакомитесь.

Наконец-то весь личный состав эскадрильи был в сборе. Ермолаев выполнил поставленную задачу и доставил в Москву раненых из Ленинграда. Затем, в соответствии с полученным приказом командующего авиацией Ленинградского фронта, отправился в Кубинку, забрал оттуда оставшийся техсостав, продовольствие и вернулся в город на Неве.

За время его отсутствия мы успели сделать несколько боевых вылетов над Ладогой и сбили парочку «Фоккер D-21» с голубыми свастиками финских ВВС. Интересно, что будет, если сейчас ленинградцам рассказать, что через семьдесят четыре года в городе, пережившем блокаду, повесят мемориальную доску Карлу Маннергейму? Думаю, что для сказавшего такое расстрел будет чем-то вроде помилования. Повезёт, если сразу не разорвут на части.

А парни натуральным образом озверели. Насмотрелись на измождённых от голода гражданских и начали терять над собой контроль. Тех двух несчастных финнов буквально разорвали на части и остервенело долбили по ним до тех пор, пока то, что осталось от «фоккеров», не врезалось в лёд озера. Выбросившихся с парашютом пилотов безжалостно расстреляли в воздухе.

В столовой случайно заметил, что эти гаврики едят одну порцию на двоих. Это они решили так экономить продукты, чтобы гражданским больше досталось. Пришлось устроить им разнос и пригрозить, что буду лично контролировать, чтобы каждый съедал свою порцию полностью. Кто будет мухлевать, тех от полётов отстраню и вообще отчислю из эскадрильи и отправлю к перегонщикам. Зная мой характер, в угрозы поверили, и хоть и смотрели на меня как Ленин на буржуазию, но съедали всё без остатка и демонстративно вытирали кусочком хлеба тарелки.

Пришлось провести ещё одну воспитательную беседу.

– Да поймите же вы, дурьи вы головы, что от того, как вы сможете воевать, зависят сотни и тысячи жизней. Не хватит у вас сил на бой, и вас сожгут. И хрен бы с вами, тут вы сами себе злобные буратины, но фриц сможет расстрелять грузовик с хлебом. Кому от этого лучше будет?! И чем обернётся эта ваша мнимая экономия?! Десятком-другим умерших от голода, потому что этот хлеб мог их спасти?!

Так что либо вы будете питаться как положено, либо идите на хрен!!! – уже натурально орал я. – Люди голодают, последний кусок от себя отрывают, чтобы дать его вам, своим защитникам, а вы здесь цирк петросяните! И ты, комиссар, куда смотришь?! Почему я должен объяснять людям прописные истины, а не ты? Считаю твою работу в этом плане неудовлетворительной. Это ты им должен мозги прочищать и разъяснять окружающую обстановку, а не я! Короче, я всё уже сказал. Кто будет заниматься саботажем…

Народ зароптал, и я грохнул кулаком по столу, рядом с которым стоял:

– Тихо!!! Именно саботажем! По-другому я это назвать не могу. Так вот, кто будет заниматься саботажем, тех отправлю подальше в тыл. А теперь заканчиваем прения, и все за работу.

Через четыре дня после нашего прилёта меня с Гайдаром вызвали в Смольный. Городское руководство решило познакомиться с командиром такого геройского подразделения. Метеорологи давали на ближайшие три-четыре дня метель и нелётную погоду, так что можно было и съездить, благо недалеко: по прямой и десятка километров не будет.

Привели себя в порядок и на присланной за нами «эмке» отправились на встречу. Перед тем как сесть в машину, Гайдар забросил на сиденье вещмешок. На мой немой вопрос он виновато пожал плечами и сказал:

– Ты же видишь, что тут происходит. Сколько мы там пробудем, неизвестно, и получится ли поесть – тоже большой вопрос. Да и объедать их как-то… ну, сам понимаешь. Вот и взял перекусить в случае чего.

Жданов был совершенно не похож на того лощёного чиновника, каким его показывали в фильмах, особенно вышедших после распада СССР. Да, он был довольно полным человеком, но, как шепнул мне на ухо Гайдар, который видел Жданова до войны, довольно сильно похудел. Так что, хоть он и питался получше других, и на нём блокада отразилась довольно сильно. Будучи членом Военного совета Ленинградского фронта, он всё время блокады находился в Ленинграде, хотя и была у него возможность перебраться в Москву.

Интерес Жданова к нам был в первую очередь вызван ходившими слухами о том, что мы любимчики Сталина. Захотел, так сказать, быть в тренде. Очень удивлялся тому, что Гайдар, известный детский писатель, служит у нас комиссаром. Заодно попросил нас выступить по ленинградскому радио. Естественно, мы согласились. Жданов позвонил в Дом радио и договорился об эфире.

Нас встретили на входе в Дом радио.