Техасская история

Она подпрыгнула при звуке мужского голоса.

— Уэйд? Это ты?

— Да, я.

Вспыхнул верхний свет, и когда глаза привыкли, она увидела идущего к ней Уэйда, за которым трусил Малыш.

Стефани не знала, то ли пристрелить их обоих за то, что напугали ее до смерти, то ли осесть на землю от облегчения.

— Какого дьявола ты здесь делаешь среди ночи? — напустилась она на Уэйда. Внезапно до нее дошло, что она не слышала звука подъезжающей машины. — И где твой грузовик?

— Дома. Я пришел пешком.

— Пешком? — Она вытаращила глаза. Уэйд сунул руки в карманы и пожал плечами.

— Не мог уснуть, поэтому решил проверить телку, которая должна отелиться.

— Ты пришел пешком, — повторила она, словно никак не могла в это поверить.

— Тут недалеко, если идти напрямик, через лес.

— О господи! — простонала Стефани. — Ты же мог наткнуться на койотов или гремучих змей! — Она покачала головой. — Ох, уж эти мужчины.

Позади нее сверкнула молния, за которой последовал оглушительный удар грома. Уэйд забрал у нее ружье и взял за руку.

— Идем, — потянул он ее за собой. — Тебе надо поспешить в дом, пока не пошел дождь.

— А как же ты? Как ты вернешься домой?

— Так же, как и пришел. Пешком.

Стефани резко остановилась.

— Но ты же вымокнешь насквозь!

— Не впервой, не растаю. — Едва Уэйд успел произнести эти слова, небеса разверзлись и хлынул ливень. — Бежим! — крикнул Уэйд.

Стефани не нужно было уговаривать. Она помчалась к дому, радуясь, что Уэйд держит ее за руку, иначе она непременно бы поскользнулась на скользкой траве и упала. Он добежал до задней двери и распахнул ее. Стефани нырнула внутрь и включила свет, Малыш — следом за ней, и последним вбежал Уэйд. Стянув шляпу, он прислонил ружье к стене и закрыл дверь.

— Мама дорогая! — воскликнул Уэйд, стирая рукавом воду с лица. — Ну и погодка.

Стефани вытащила пару кухонных полотенец из ящика, одно бросила ему, а вторым принялась вытирать Малыша.

— Не подлизывайся, — проворчала она, когда пес с благодарностью лизнул ее в лицо. — Если бы не ты со своим глупым лаем, мы бы не вымокли насквозь.

Уэйд присел на корточки рядом с ней и забрал полотенце.

— Давай я. Это я виноват, а не Малыш.

Стефани встала и направилась к прачечной, где оставила корзину с чистым бельем. Она стащила с себя мокрую рубашку, вытерлась насухо и переоделась в майку и шорты. Взяв одну из отцовских футболок, вернулась на кухню и протянула футболку Уэйду.

— Может, не твой размер, но, по крайней мере, сухая.

— Спасибо. — С признательной улыбкой он взял футболку и начал расстегивать свою рубашку.

Стефани не собиралась смотреть, но обнаружила, что не может отвести взгляд, когда с каждой расстегнутой пуговицей его грудь все больше обнажалась. Еще с тех давних времен она знала, что он часто работает без рубашки. В результате кожа у него на груди такая же загорелая, как лицо и руки, а маленькие волоски, спускающиеся к пупку, выгорели добела.

К тому времени, когда он добрался до ремня джинсов и начал вытаскивать края рубашки, во рту у нее пересохло. Смущенная своей реакцией на такое вполне невинное действо, она поспешно отвернулась. В это время выключился свет.

— О боже, — пробормотала Стефани. — Еще и электричество вырубили.

— На полке справа от раковины лежит свеча.

Она нахмурилась:

— Я знаю, где лежат свечи.

— Извини.

Стефани зажгла свечу, подняла ее и подозрительно поглядела на Уэйда.

— А тебе-то откуда известно, где что лежит?

Он натянул футболку и посмотрел на девушку.

— Может, ты и выбросила меня из своей жизни, но твои родители предпочли этого не делать.

— Ты хочешь сказать, что ты… они…

— Да, именно это я и хочу сказать. — Уэйд поднял с пола полотенце, которым вытирал Малыша. — Твоя мать, правда, не сразу простила меня, но думаю, в конце концов она поняла, что я поступил, так, как должен был поступить благородный человек, попавший в такую ситуацию, как я.

Стефани осторожно поставила подсвечник на стол, боясь уронить его. Внезапно ей стало нехорошо.

— Но они не сказали мне ни слова. Ни разу даже не упомянули твоего имени.

Уэйд бросил мокрое полотенце в раковину.

— Просто они знали, что это расстроит тебя.

Она спрятала лицо в ладони.

— Не могу поверить. Как они могли так поступить со мной?

— Ну, перестань, Стеф, — мягко пожурил он ее. — Они не сделали ничего плохого. Ты же знаешь, что твои родители любили тебя. Они бы никогда не сделали ничего, что причинило бы тебе боль.

— Но они простили тебя! — крикнула Стефани. — Зная, как ты поступил со мной, они все равно простили тебя!

— Одно с другим не связано, — возразил Уэйд. — Они простили меня за то, что я сделал, но не за боль, которую я тебе причинил. Не думаю, что они смогли бы это когда-то простить.

Она вскинула руки.

— А что еще было прощать?

— То, что я вынужден был жениться на женщине, которая забеременела от меня.

Потрясенная, Стефани могла только молча смотреть, не в силах поверить, что ей сейчас так же больно слышать об этом, как и тогда, много лет назад.

Она хотела закрыть уши, но Уэйд не позволил ей, схватив за руки и заставляя выслушать его.